Цвет МЫ

– На самом деле по цвету также можно очень легко определить недозревшее и перезревшее. У первого слишком просвечивает зелень, а второй просто полностью перестаёт просвечивать. – Аврора впилась зубами в своё яблоко и прикрыла глаза от удовольствия. – Эти яблоки – солнечные. Они потрескивают, как лучи в жару, и лопаются на языке сочными брызгами разогретого летнего воздуха.

Клим хрустко откусил большой кусок яблока и со смаком его прожевал.

– Ты наверняка всегда побеждаешь в играх в ассоциации. – Он придвинул единственный стул, притулившийся в углу у окна, и сел на него задом наперёд, сложив руки крест-накрест на спинке. – Яблоки и солнце – ещё попробуй додуматься.

– Ни разу не играла в ассоциации, – ответила Аврора. – Я обычно думаю и вижу предметы и людей таким образом. Ну, вот смотри, – она резво подалась вперёд. – Солнечный же не только от того солнца, которое есть где-то там на небе или слишком далеко в космосе: по-научному, некое раскалённое ослепляющее тело. Ведь оно есть здесь, на земле. В цветах, в лепестках-лучах, в сердцевинках-зрачках, в круглых соцветьях и осенних берёзовых листьях. Если хочется солнца, необязательно ждать восхода. Можно надеть цыплячий свитер, перекрасить стены в медовый цвет, нарисовать сердечко тенью на свету, купить десять канареечных пирожных макарон и раздать их встречным прохожим. Они подарят им рассветные улыбки, которые вернутся к тебе тем самым враз появившимся солнцем.

– В последних предложениях ты назвала кучу синонимов жёлтого цвета, не упомянув его напрямую ни разу, – навскидку попробовал подсчитать Клим.

– А ты улыбнулся, – глаза Авроры засияли. – Только осенние берёзовые листья тоже обозначают жёлтый.

– Точно, – он согласно усмехнулся. – И всё же, почему бы просто не использовать слово «жёлтый»?

– Но это же другое! – Её искреннее недоумение одновременно задело и позабавило Клима. – Солнечный проникает и просачивается во всё. Айвовый густит. Ванильный – более холодный. – Аврора подползла на коленках к краю кровати. – Легче научиться их различать, если попробовать почувствовать. Под цветом всегда есть ощущение. Смотри! – Она прошила его горящим взглядом, заражая своим азартом. – Я говорю «солнечный» – и ты думаешь о свете, пронизанном жёлтым теплом. Называю «цыплячий» – и сразу возникает что-то нежное и пушистое под пальцами. – Девушка непроизвольно начала перебирать пальцами здоровой руки. – Медовый добавляет вкуса и лета. – Она сильно сглотнула и вдруг опасно наклонилась над проходом к Климу. – Скажи «лимонный».

Он повторил, приготовившись поймать её в случае чего.

– Ты прищурил глаза, —Аврора широко улыбнулась, – потому что тебе стало кисло. Пусть и совсем чуть-чуть.

Клим поднял руки ладонями вверх.

– Сдаюсь! Лимоном ты уложила меня на лопатки.

Она рассмеялась и уселась на пятки:

– Вот видишь, просто «жёлтый» не дал бы такого эффекта.

Аврора отодвинулась обратно к изголовью и одёрнула подол, закрывая колени. Разрумянившиеся было веснушки потускнели. Она метнула опущенный взгляд к одинокому яблоку на соседней тумбочке, прошлась по гипсу на покалеченной руке и вновь обратила его на Клима, который внимательно наблюдал за ней.

– Размышляешь теперь, в то ли отделение меня поместили? – робкая усмешка резко контрастировала с её недавним эмоциональным напором. – Не бери в голову. Я люблю красочные художества. – Пресекая любую возможность для Клима ответить, Аврора сразу сменила тему: – Тебя, наверное, ждут, а я задерживаю, болтая всякую чушь.

– Ничего, подождут, – отмахнулся Клим, не желая копаться в придуманном на дурака предлоге, чтобы без лишних подозрений попасть в палату к Авроре, – он сам принял правила начала игры, но дальше волен вести её честнее. – Или прогоняешь меня, потому что к тебе должен кто-то прийти? – Он заговорщически подмигнул девушке.

– Нет, никто не должен, – она не повелась на его шутливый намёк. – Бабушка уже побывала у меня с утра. Переживает, что тут плохо кормят, вот и договорилась с врачом приходить с гостинцами до обеда.

– От горшка два вершка, а бабуля у тебя боевая, – ухмыльнулся Клим.

– Да, переупрямит любого, – Аврора покачала головой, закатывая глаза.

– А подружки? Больниц боятся или что? – поинтересовался он.

– У меня нет подружек, – абсолютно серьёзно ответила Аврора.

Она не кокетничала, а спокойно обозначала существующий факт. Климу вдруг стало не по себе, как будто он случайно спросил что-то очень личное. Не понимая, откуда на него напала необъяснимая неловкость и с какой стати у молоденькой девчонки нет подруг, он задал ещё более очевидный, по его мнению, вопрос:

– А мать твоя где? Она, вообще, в курсе, что с тобой произошло? Или и в ус не дует, шаболда?

Аврора побледнела. Молча встала и потянула Клима за рукав. Он поднялся и последовал за девушкой. Не проронив ни единого слова, она открыла дверь, подтолкнула его выйти в коридор и закрылась в палате.

Глава 10