Цвет надежд - зеленый

Аффе сердечно приветствовал всех собравшихся, йсобенно чету из Нэттрабю, приехавшую в Стокгольм, чтобы отметить свою серебряную свадьбу. Они рассказали, что в Нэттрабю все время моросит дождь. Аффе сидел, склонив голову набок, и делал вид, что ему это чрезвычайно интересно. Потом настал черед целого класса из Нединге - оказалось, что у них в Нединге стоит теплая и сухая погода. И наконец компания рукодельниц сообщила, что у них в Кристинехамне туман. Одним словом, начало программы сулило разнообразие.

Так оно и оказалось. Сперва одна шведка пела по-немецки. Потом выступал фокусник. Потом немка пела по-английски. После нее выступал чревовещатель. Затем четверо американцев пели по-шведски.

- Когда же дойдет очередь до папы? - вздохнул Уве.

- Не нравится мне все это, - пробормотал дедушка.

- Через полчаса передача закончится, - пожаловалась Грета.

- Папа будет выступать недолго. Он только покажется и все, - сказала Ингрид.

- Разбудите меня, когда он будет выступать, - попросил дедушка и закрыл глаза.

Но будить его не пришлось. Неожиданно Аффе остался на эстраде один.

- А теперь, уважаемые дамы и господа, пришло время познакомить вас с достопримечательностью этой недели.

По давно выработанной привычке он повернулся вполоборота и приветствовал зрителей немного смущенным и очень сердечным жестом, тем самым знаменитым жестом, который сделал его Любимцем Всей Швеции. Людям, видевшим жест Аффе и слышавшим его приветствие, и в голову не приходило, что в глубине души Аффе мечтает о таблетке, успокаивающей боль в желудке, и о стакане минеральной воды.

- Сейчас будет папа! - Уве так и горел от нетерпения.

Но к Аффе подошел доктор Верелиус. Зрители, присутствующие в студии, решили, что он-то и стал зеленым, просто освещение не позволяет этого видеть. Они начали аплодировать. Аффе одобрительно кивнул:

- Правильно, друзья, доктор Верелиус заслужил ваши аплодисменты. Без него не было бы нашей сегодняшней достопримечательности. Расскажите нам, доктор, как вам это удалось?

Оказавшись в центре внимания, доктор нисколько не смутился. Он вел себя, как обычно, просто и ясно рассказал о своем вкладе в реформу правосудия, о том, как он открыл вертотон и испробовал его на себе.

- Но это было сделано в строжайшей тайне, - подхватил Аффе, сделав знак своим помощницам, чтобы они увели доктора и привели Густафссона.- И вот она - наша достопримечательность! На этой неделе мы получили, - Аффе вытащил бумажку и заглянул в нее, - сто три тысячи четыреста пятьдесят шесть писем от наших зрителей. Восемьдесят рроцентов из них, то есть восемьдесят одна тысяча четыреста двадцать семь, оказались единодушны в своем желании - им хотелось увидеть Человека, Который Стал Зеленым. Пожалуйста, ваше желание исполнено: перед вами Пер Густафссон.

Аффе повысил голос, и фамилия Густафссон прозвучала, как победный клич. Одновременно Аффе широко раскинул руки.

- Папа! - крикнул Уве.

Вся семья склонилась к телевизору.

Да, там в свете рампы стоит Густафссон. Зеленый цвет бьет в глаза, он виден очень отчетливо - лицо, уши, шея, даже корни волос. Но он становится еще заметней, когда Густафссон замирает, тоже раскинув руки.

- Итак, вот он! - продолжает Аффе. - Перед вами Пер Густафссон, который предпочел стать зеленым, чем просидеть полтора года в тюрьме.

При этих словах из публики послышались типичные звуки одобрения: оглушительный свист и довольный рев. Но их перебили аплодисменты.

Одновременно все в студии начало неуловимо меняться. Зрители даже не заметили, в какой момент осветитель стал колдовать со своими стеклами. Зеленый цвет бледнеет и сливается с общим фоном. И вот уже зрители перестают его видеть.

Аплодисменты стихают.

- Видишь, как мы рады, что ты пришел к нам, - продолжает Аффе. - О твоей истории мы говорить не будем. Но нам хотелось бы знать, как ты себя чувствуешь после введения этого чужеродного" элемента?

- Никак... Я его вообще не чувствую.

Густафссон по натуре не застенчив. Но непривычная обстановка, несмотря на старания Аффи, вызывает в нем неуверенность.

- Значит, ты в отличной форме? - с энтузиазмом подхватывает Аффе. - Но это же замечательно! Ну, а вообще? Как ты себя чувствовал первые дни?

Сценическая лихорадка начала отпускать Густафссона. Он ощущает дружеское расположение к себе всего зала. На сердце у него становится тепло. Ему хочется поблагодарить всех.

- Большинство людей были ко мне очень внимательны.

- Правда? Никто над тобой не смеялся?

- Не-ет. Этого я не могу сказать.

- Но любопытные, конечно, находились?

- Да, любопытные были.

- А теперь, как мы знаем, ты снова работаешь? Трудно было получить работу?

- Да нет. Во всяком случае я ничего такого не заметил. Работу мне устроил куратор.

- Наверно, предложений было много? Только выбирай?

- Да, предложения были. Мне, например, предлагали место ночного сторожа. Но тогда я уже договорился со столярной мастерской...

- Мне шепнули, что ты работаешь по вечерам? Верно, приятно забивать гвозди, правда? Все мальчишки это любят. А теперь у меня к тебе такой вопрос: умеешь ли ты петь?

- Мы же уже говорили об этом. Да, умею.