Цвет неба

Он осторожно заключил мою ладонь в своих, таких больших и теплых, и прижался к ней щекой, закрыв глаза.

— Я создан ради тебя, — горячее дыхание обжигало кожу, — единственная цель в моей жизни быть рядом с тобой. Уже так устал это скрывать! — боль, пропитавшая его голос, разрывала грудь. Как же бешено стучало сердце… словно хотело вырваться на волю.

Вот я и получила ответ.

Но почему я не помню?! Только это короткое видение… Я бы никогда не посмела забыть его! Разве что только мне не помогли забыть. Та травма головы, из-за которой я не помню ничего, что было до нее, ни кусочка своей жизни — это она виновата! Почему… почему так получилось?

Глаза заволокла пелена слез и, переполнив их, дорожками они потекли по щекам. Наследник как раз открыл наполненные удивлением глаза.

— Почему ты плачешь?

Я резко села, украдкой смахнув слезы, и, посмотрев на него, растянула губы в жутком суррогате улыбки.

— Сама не знаю… просто я такая глупая, — и неожиданно у меня вырвалось, — Ты прости меня. За все. Я не хотела…

Мысли путались, я так много хотела сказать, но не могла сформировать их так, что бы объяснить.

— Позови меня по имени… Демм, — попросил он. — Я хочу вновь услышать его.

А ведь действительно… я постоянно, даже про себя, называла его Наследником, хоть и знала его имя, не позволяла вольности. Или же… боясь себя, подсознательно пыталась возвести между нами стену отчужденности?

— Демм… — тихо и неуверенно сказала я. Отчего-то мне кажется, что я произношу его имя не в первый раз. Может, оно так и было?

Он прикрыл сияющие глаза, с такой мечтательной улыбкой глубоко вздохнул, а потом широко распахнул их.

— Я не покину тебя, пока ты сама этого не захочешь. Обещаю.

Глава 4 Кровавые слезы

Солнца стояли в зените. Самое большое — Арнис, по-хозяйски заняло полнеба, оставляя двум другим маленьким солнцам скромное место у себя под боком. Оно напоминало огромное сиреневое блюдо, которое повесил на небо какой-то гигант. Сколько себя помню, люди спорили, что же эти солнца на самом деле — мираж или небесные тела. Одни говорили — их движение не поддается законам науки, другие — доказывали обратное. Но, оставляя все споры, ясно только одно: если они исчезнут — исчезнем и мы…

Само небо имело насыщенно сиренево-красный оттенок. Облака, вопреки обыкновению, были легки и лениво проплывали по небу. Непросто привыкнуть к такой погоде… Я привыкла жить в тени свинцовых туч, вечно закрывавших небо и лишь изредка пропускавших солнечные лучи. Я, хотя и не только я, забыла, как выглядят солнца.

Воздух нес свежие ароматы леса и незнакомых цветов, прогретой земли, зноя. Да… это не вездесущая вонь смога и выхлопных газов. Воздух в городе пахнет не зноем, а сыростью, и изо дня в день людям приходится дышать ею. Порой кажется, что легкие покрываются плесенью. В таком мире — урбанизированном мире прогресса нет места даже чахлому пятачку травы, не говоря о большем. Лишенные зелени, настоящей, а не той, что вывели ученые Лабораторий, бесконечно серые стены, окружающие тебя как клетка.

Я растянулась на полянке под сенью раскидистого дуба, рядом сидел На… Демм, я привыкну называть его так. Теперь, после его слов, я не хотела отходить от него далеко, да что там — просто боялась. И не могла справиться с этой боязнью. Когда он предложил вернуться, я тут же согласилась и не отходила от него больше чем на два шага, даже села как можно ближе. Чувство необычайного покоя наполняли меня.

На губах Демма играла легкая полуулыбка, а взгляд был устремлен на небо. Чем я и воспользовалась, украдкой начав его разглядывать.

Как я уже раньше заметила, у него удивительно гармоничное лицо: волевой подбородок, высокие скулы, прямой нос с маленькой горбинкой, разлет вечно нахмуренных бровей, морщинка, залегшая меж ними, резкие росчерки волос добавляли ему суровое и жесткое выражение, которое смягчалось изогнутой линией губ и легкими тенями, что бросали на щеки длинные ресницы. Но эта жесткость пропадает без следа, едва он только улыбнется. Я хочу, чтобы он делал так как можно чаще.

Его слова… Они так взволновали меня, но… Я не понимала их, точнее, смысл, который Демм вкладывал в них. И стеснялась спросить… Да у меня язык не повернется сказать такое, я же умру от смущения! Потом… Он ведь не собирается уходить? Я буду с ним рядом, попытаюсь узнать получше. Понять.

Время, проведенное рядом с ним, пролетело стремительной стрелой.

К вечеру погода испортилась, солнца скрылись за серо-синей пеленой облаков. Я глянула на часы — шестой час, а темнота стояла, как во все девять!

На предложение разжечь костер, я согласилась, но быстро поняла, что это была не самая лучшая идея. Спички, словно сговорившись в коробке, затухали на ветру. Демм притащил па поляну еще одну палатку (похоже, в которой я проснулась) и опять ушел в лес. Как он сказал нарубить веток для стоек. Он уже натягивал брезент, в тоже время как я продолжала мучиться со спичками. Уже полкоробка извела! Ну что поделать, если я не помню, когда в последний раз их в руках держала…