Цвет ночи (СИ)

Аро опять боялся признать собственные перемены, которые были видны уже практически невооруженным взглядом. Он должен был держать лицо могущественного и беспощадного правителя, несмотря на все догадки его супруги о произошедших изменениях. Пусть не думает, что она сумела настолько затронуть его мёртвое сердце! Да, он лоялен к ней, его отношение к ней иное, но… Он не успел додумать, Ренесми поднялась и, прежде чем пойти в строну океана, внимательно взглянула на него, произнося:

— Я люблю вас, Аро. Люблю любым. И я надеюсь, что однажды и вы полюбите меня. Мне мало быть просто женой, мне мало быть вашей любовницей, мне мало быть вашей собственностью. Я хочу быть любимой вами, — её глаза наполнились слезами, но она резко отвернулась и побрела по песку в сторону воды.

Ему хотелось догнать её, прижать к себе и признаться ей и самому себе, что он любит её. Любит с той самой минуты, когда она подобно урагану ворвалась в его жизнь. Сказать ей, что она может не бояться, что он разлюбит её, перестанет желать её, охладеет к ней. Ведь в отличие от Сульпиции, он любит её. Любит впервые в своей вечности. Любит и страшно боится этой своей любви, делающей всех без исключения уязвимыми. Он смотрел, как она села в нескольких метрах от него на белоснежный песок, подтянув к себе колени и уткнувшись в них лицом. Он слышал, как слёзы медленно стекают по её щекам, и как она старается их тщетно унять, но ничего не предпринимал, молча наблюдая за любимой и ставшей ему самой родной во всем мире женщиной.

========== Заходящее солнце ==========

Солнце клонилось к закату. Она целый день провела на пляже, так и не поговорив с Аро после их утренней размолвки. Океан успокаивал, прогоняя слёзы. Мягкие волны ласкали тело, то накрывая загорелые ноги, то откатываясь назад. Ей не стояло питать иллюзий, думая, что правитель полюбит её. Неужели недостаточно того, что она теперь его жена, что он привез её на восхитительный остров, чтобы побыть вдвоём? Он, по сути, бросил всё ради неё, поехав сюда. Он нежен и ласков с ней. Может быть, он всё-таки… Почему же он молчит тогда? Почему не скажет ей эти такие важные для нее слова! А может, слова и вовсе не важны в выражении чувств?

Мысли Ренесми путались. Ей хотелось обсудить волновавшие её вопросы, но с кем? Раньше бы она посоветовалась с дедушкой, который так много знал и всегда помогал найти ответ или наталкивал её на правильную мысль. Но теперь отношения с семьей были разорваны. Они не смогли принять её выбор. В глубине души Ренесми надеялась, что однажды они помирятся, но пока она была совершенно одинока в этом огромном замке Вольтури, который вовсе не казался ей домом. Аро теперь стал для неё всем. Выбрав его, она потеряла семью, приобретя в его лице новую.

Такими же глупыми ей казались её прошлые рассуждения о том, что она никому не нужна, и её желание убить себя сейчас казалось ей величайшей глупостью, которую бы она совершила, если бы судьба не распорядилась иначе. Может быть, связь между ней и Вольтури появилась ещё тогда, когда он взял её за руку ещё ребенком, впервые читая её мысли. Он стал её вселенной, стал её миром, и как же она боялась, что однажды эта связь, что возникла между ними, оборвётся. Оборвётся не по её вине. Она не понимала собственного мужа, но чувствовала ком противоречий внутри него. Она полюбила его. Полюбила всем сердцем и теперь так желала взаимности.

Солнце село, и тело, до сих пор почти наполовину сокрытое в воде, начало покрываться мурашками. Ренесми поёжилась, но в этот самый момент мягкое махровое полотенце укрыло плечи, и она почувствовала, как сильные руки вытаскивают её из воды, ставя на песок и закутывая в теплую ткань.

— Вы замерзли, Ренесми, — его бархатный голос прозвучал над самым ухом.

Дурные мысли тут же улетучились, оставляя вместо себя лишь единственное желание — обнять и прижаться к нему, что она и сделала, развернувшись и обнимая мужа. Как только их тела соприкоснулись, на душе тут же стало спокойно, будто и не было стольких часов душевных терзаний и мучавших её вопросов. Она растворилась в его объятиях, прижимаясь к нему так сильно, как только могла. Она будто без слов пыталась сказать ему, как он нужен, как он необходим ей. И, как ей показалось, он услышал её, прижимая к себе так, что ей стало трудно дышать, а потом отпуская, кутая её в огромное полотенце и беря на руки, словно ребенка, опять прижимая и целуя нежно в краешек губ, в щеку, двигаясь совершенно неспешно в сторону бунгало. Она уткнулась лицом в его холодную шею, чувствуя какой же он родной, и как он пахнет чем-то успокаивающим, совершенно ни на что не похожим запахом, её любимым запахом, запахом её мужчины.

Он занёс её внутрь и, пройдя через просторную гостиную, вошёл в спальню, где аккуратно опустил её на кровать.

— Мне необходимо переодеться. Купальник ещё мокрый… — произнесла она, разворачивая полотенце и пытаясь встать.