Цвет ночи (СИ)

Маркус ждал столетиями, что она вернется. И, поняв, что этого никогда не произойдет, он пришёл ко мне молить о смерти, но я отказал ему, убедив, что он нужен мне, а Дидим исчезла или может быть умерла, но так или иначе её уже не вернуть. Он услышал и понял меня, но после нашего с ним разговора Маркус был готов идти в любой бой, он был согласен на любое сражение. Он искал смерти. И я знал это. Маркус навсегда потерял интерес к вечности. Он стал апатичным, вечно скучающим, но вместе с тем его слово до сих пор звучит веско, хотя я прекрасно знаю, что ему давно уже совершенно не интересны планы по захвату власти. Он относится к происходящему максимально отстранённо и объективно, но, так или иначе, он остается одним из старейшин, и я не лишился его также, как Дидим.

После того, как я убил родную сестру, ничья жизнь больше не имела для меня значения. Все мы лишь пешки на поле битвы, и для сохранения клана приходится кем-то жертвовать. Главное — сделать правильный ход. Теперь вы всё знаете. Я раскрыл перед вами истинное лицо.

Аро закончил свой рассказ.

Ренесми молчала. Из её глаз катились крупные слезы, а тело дрожало в беззвучной истерике. Она втягивала носом воздух как можно глубже и с шумом выдыхала его. Её глаза смотрели на Вольтури в упор, хотя вряд ли от слёз она могла четко видеть его лицо. Плед она держала у самого подбородка, вцепившись в него так, что сводило пальцы. Её муж был страшным, безжалостным убийцей, но разве это осознание могло что-то изменить в её сердце?

========== Дороже вечности ==========

Он молчал и смотрел на неё, не отводя взгляд. Она рыдала и заходилась в истерике. Ему бы только коснуться её руки и понять, что она чувствует сейчас, и как поменялось её отношение к нему из-за только что поведанного ей, но он не мог. Его охватил страх, страх, что всё теперь изменится между ними, не сможет быть как раньше. О чем он думал только, решив рассказать ей всё?!

Аро понимал, что одно дело — быть жестоким правителем в её глазах, убийцей, но совершенно другое — узнать о нём всё от начала до конца. Увидеть его истинное лицо, которое, вряд ли можно любить. Его в принципе нельзя любить. Он чудовище. Как он мог поверить в то, что к нему можно проникнуться искренними чувствами, принять его таким, какой он есть, не шарахаясь в ужасе. Но она, она дала ему надежду, что он всё-таки ещё чего-то стоит, что он не потерян окончательно, и что даже монстр и хладнокровный убийца может быть достоин любви. Какой же он дурак! Он вновь открыл в себе человеческие чувства и поддался им. Он полюбил эту маленькую женщину, рыдающую сейчас напротив него.

Ему хотелось схватить её в охапку, прижать к себе и успокоить, вытирая её слезы, но он боялся. Боялся, что она теперь не захочет, чтобы он прикасался к ней. А брать её силой, принуждать к чему-то он не мог и самое главное — не хотел. Как же эта девочка изменила его. Изменила, даже не понимая этого. Он вновь стал зависим. Он вновь чувствовал, как в нём поселилась она — та самая любовь, которую, как ему казалось, он выжег из себя много сотен лет назад. Но он ошибся. В один миг всё изменилось, и он стал другим.

— Почему? — её голос вдруг прорезал тишину.

Он в недоумении смотрел на неё, не понимая вопроса.

— Почему вы мне всё это рассказали? Для чего? — она еле выговаривала слова из-за слёз.

— Ренесми, я…

Он не успел договорить. Она сорвалась с кресла и подлетела к нему, толкнув его в грудь.

— Для чего? — вновь прозвучал вопрос.

Он встал, вырастая перед ней и глядя на неё сверху вниз, а она била его кулаками в грудь, повторяя один и тот же вопрос. Он не двигался, но она не унималась. Её маленькие кулачки совершенно безболезненно касались его обнаженной кожи.

— Ренесми, перестаньте, — мягко произнес он. Но она будто не слышала, продолжая эти бессмысленные удары. — Ренесми…

И вновь никакой реакции. Она будто сошла с ума, нанося ему удары и задыхаясь от истерики и слёз. Вольтури схватил её обеими руками, пытаясь прекратить её действия. Она пыталась вырываться, отталкивая его, пытаясь вновь ударить, вертясь в его руках, пиная его. Но все это было бесполезно, он лишь крепче прижимал её к себе, ожидая, когда её силы иссякнут.

Прошло несколько минут, пока она обмякла в его руках, прекращая сопротивление. Её руки безвольно повисли вдоль туловища, а лицо прижалось к его груди. Он чувствовал, как её слезы обжигают его кожу в районе сердца, которого больше не было. Но почему же тогда в груди всё так сдавило, что он физически чувствовал боль? Он гладил её по волосам, не отпуская от себя.

— Мне больно, — простонала Ренесми.

И он тут же ослабил хватку, но она не отстранилась от него ни на миллиметр.

— Я люблю вас. И мне больно от этого. Вы не способны полюбить меня. Вы не способны больше на чувства. Вы только что украли у меня последнюю надежду, — её голос был едва слышен из-за всхлипываний.