Цвет сакуры красный (СИ)

Рыбинский порт оказался больше и куда оживленнее Петрозаводского. Отец и сын быстро разобрались, что добираться до Ярославля тоже выгоднее водой, а потому быстро приобрели билеты на рейс Рыбинск-Тутаев-Ярославль. Правда, тут же выяснился серьезный прокол в знаниях старшего Волкова: нефтеперерабатывающий завод располагался отнюдь не в Ярославле, а в поселке Константиновский, расположенном значительно ближе к Тутаеву. Сын удивленно посмотрел на отца, но тот лишь пожал плечами:

— Я туда через Ярославль ездил. Там расстояние от вокзала — меньше тридцати кэмэ…

Всеволод-младший кивнул головой. Разумеется, в конце ХХ — начале ХХI века, тридцать километров — это меньше получаса на машине. Раз — и там. Так что нет ничего удивительного, что отец считал этот завод Ярославским. Вот только здесь… Здесь и сейчас это — увы! — совсем другое дело. Тридцать километров — никак не меньше трех часов на извозчике. А то — и все четыре…

До отправления парохода оставалось больше пяти часов, поэтому Волковы решили спокойно пообедать, а заодно и еще раз уточнить порядок своих действий. Неподалеку сыскалась забегаловка, не слишком-то презентабельного вида, но запахи от нее шли просто умопомрачительные.

Они заказали по тарелке рыбацкой ухи, по куску жареной печенки с солеными огурцами и, подумав, добавили к заказу запотевший графинчик. Обслужили их чуть ли не мгновенно. Попробовав ароматную уху, в которой встретились даже куски здоровенные стерляди, Всеволоды поняли, что не ошиблись с выбором…

— Вот что, — тихо произнес отец, проглотив очередную ложку ухи. — Надо нам с тобой, мелкий, избавляться от всех наших… — Он замялся подбирая слово, но наконец нашел, — От «иновременных артефактов». Я их собирался предъявлять в качестве доказательств нашего прибытия из будущего, да какие уж теперь доказательства… — и махнул рукой.

— Выбросим? — понимающе кивнул сын. И, как выяснилось, угодил пальцем в небо…

— Чего это «выбросим»? Не-е-ет, «мой мальчик, мы во весь опор будем сидеть здесь»[2]. То есть мы их продадим.

— Как так? — поразился младший Волков. — Засветимся же!..

— Ну и засветимся, и что? — Старший Волков усмехнулся с чувством превосходства, — Думаешь, кто-то из покупателей запомнит нас так, что сможет потом подробно описать? Ага, щаз! Они ж тут в Рыбинске все как на подбор — портретисты знаменитые! — он тихо засмеялся, и сын хихикнул вместе с ним. — Но, а даже и запомнит кто-то глазастый и памятливый, так что с того? Откуда он узнает, куда мы делись? Тут, Севка, интернета нет и связь между городами — хреновая. А с деревнями да поселками ее и вовсе нет! Так что, — отец снова взялся за ложку, — доедаем и — на базар!..

[1] Принц Нобухито из линии Такамацу (1905–1987) — японский принц, младший брат императора Сёва (Хирохито). В реальной истории в 1924 г. присоединился к нелегальному марксистскому кружку, действовавшему в Императорской Военно-Морской Академии, а затем вступил в Коммунистическую партию Японии. После 1935 года отошел от коммунистической деятельности и партийной жизни, хотя формально не вышел из рядов компартии до самой смерти.

[2] Цитата из романа Р.Л. Стивенсона «Черная стрела»

Глава 5

— Не ходи на тот конец,

Не водись с ворами,

Рыжих не воруй коней —

Скуют кандалами.

Старинная воровская песня

Базар отыскался совсем рядом с портом. И там отец и сын почти мгновенно продали свои охотничьи костюмы. Мужичок, прибравший оба камуфляжа в свой мешок, дружелюбно хлопнул младшего Всеволода по плечу:

— Ежели еще чего у себя на фабрике напортачите — привози. Возьмем! Прямо к нам в деревню вези — может, там, не за деньги, а для своих ребят чего возьмешь? Ну, сальца там, с пудик-другой, или картохи вам куль отсыпем, — после чего потребовал, чтобы парень записал название деревни, и не отходил, пока не убедился, что все прописано верно.

Волковы только посмеивались: цифровой камуфляж был определен покупателями, как брак при покраске, так что оба костюма ушли всего-то за семь рублей. Но когда они уже покинули торговую площадь, направляясь в центр города, старший Всеволод вдруг приостановился и с досадой хлопнул себя по ляжке:

— Вот, черт! Опять мы с тобой прокололись, Севка! Надо ж было липучки спороть.

— Да, ладно, бать, — махнул рукой сын. — Если ты их патентовать надумал, то на моих берцах еще есть. И на рюкзаке. А если думаешь, что прокололись — фигня! Можно подумать, что этой пейзанин знает о патентах и ведет учет всех последних изобретений.

Отец только головой покачал: видно, эти слова не слишком его успокоили. Но вскоре он отбросил все посторонние мысли: они шли продавать свои наручные часы. Не наследство покойного шпиона, что сейчас тикали на руке младшего Всеволода, а те, что попали с ними вместе из будущего. Так что теперь Волковы шагали по проспекту Ленина и внимательно приглядывались: нет ли где ювелирного магазина или мастерской?