Цвет сакуры красный (СИ)

Искать пришлось долго. Хорошо, что хоть разобранные ружья они еще за обедом исхитрились упаковать в заплечные мешки, а то попробуй объяснись с рабоче-крестьянской милицией: чего это пара каких-то непонятных людей с оружием (пусть и в чехлах) по улицам туда-сюда шастает?

Младший Волков порывался расспросить прохожих, но отец остановил его, объяснив, что ювелирные магазины, да и ювелирные изделия вообще, здесь и сейчас — признак нэпманов. И на последних они в одежде стиля «милитари» совсем непохожи. А это, в свою очередь, вызовет вполне закономерные подозрения и совершенно ненужные расспросы. Пришлось продолжить поиски самостоятельно.

Проспект прошли из конца в конец, снова повернули назад и лишь тогда Волков-старший указал сыну на неприметную вывеску «Скупка».

Вход в пресловутую «Скупку оказался еще и со двора, и пришельцам из будущего пришлось основательно попотеть, чтобы отыскать проход туда, за красивые фасады центральной улицы.

Тяжелая дверь, натужно скрипнув, пропустила Волковых внутрь. В помещении никого не было, лишь в глубине, за невысокой, деревянной стойкой сидел маленький лысый человечек неопределенного возраста. Он поднял голову, чуть прищурился и спросил неожиданно сильным и звучным голосом:

— Что вам угодно, граждане?

— Наручные часы, — небрежно бросил старший Всеволод, выходя вперед.

Казалось, приемщик остался совершенно равнодушен к такому вопросу, но Волков-отец заметил, острый, брошенный исподлобья взгляд, которым лысый человечек быстро оглядел обоих, мгновенно заметив и вовсе недешевую одежду, и уверенную манеру держаться, и независимый тон, которым задан вопрос. Чуть помедлив, он спросил:

— Сдать интересуетесь, или же наоборот, приобрести?

— Приобрести, — кивнул головой Волков-старший. — Что можете предложить, уважаемый?

Приемщик еще раз окинул обоих быстрым взглядом, потом нырнул куда-то под стойку, чем-то там пошуршал, что-то подвигал, и выложил большие круглые часы на широком ремешке:

— Лонжин. Тридцать пять червонцев, — сообщил он, глядя куда-то в сторону. — Отличный ход. Берите, граждане, не пожалеете.

Услышав такую цену младший Всеволод чуть не ахнул. Триста пятьдесят рублей! Это же… Это же… Отец говорил, что у многих тут зарплата — сорок-пятьдесят рублей. В месяц! А тут — часы! И добро бы еще — золотые, а так ведь видно, что простая сталь. Вон внизу чуть-чуть ржавчина…

Отец тем временем взял часы в руки и принялся их придирчиво рассматривать. Попросил приемщика отодвинуть штору, чтобы света было побольше, спросил на сколько хватит завода…

— Сбавить бы, — произнес он наконец. — Урежьте осетра, уважаемый.

Лысый человечек вздохнул, собрался, видимо, что-то сказать, но потом раздумал и отрицательно качнул головой:

— Никак нельзя. Цена последняя.

— Ну, нельзя, так нельзя, — неожиданно легко согласился старший Всеволод. — Вот только, уважаемый, если этот монстр тянет на триста пятьдесят рублей, то вот этим, — он положил на стойку свои тонкие кварцевые часы в керамическом корпусе, на вороненом браслете, — этим вот цена ну никак не может быть меньше семидесяти червонцев. Что скажете, уважаемый?

Приемщик молчал, завороженно глядя на часы. Внезапно он резко схватил их и метнулся к окну. На глазу у него оказался неизвестно откуда взявшийся монокуляр часовщика, и он принялся вертеть и разглядывать часы, подставляя их к свету то одним, то другим боком.

— Шестьсот, — проскрипел он севшим голосом.

— Шестьсот девяносто, — спокойно сообщил отец.

Торг быстро дошел до шестисот пятидесяти рублей и тут Волков-старший усмехнулся:

— Ладно, любезный, так уж и быть. Шестьсот пятьдесят. Сделаем вам скидку, с учетом оптовой покупки… Мелкий, давай.

И младший Волков положил на стойку японский водонепроницаемый хронометр — отцовский подарок «на дембель».

Лицо приемщика пошло пятнами. Он снова долго рассматривал часы, завороженно следя за бегом секундной стрелки, потом издал какой-то горловой звук и принялся выкладывать на стойку деньги. Десять бумажек по десять червонцев и столько же — по три червонца. Волков-старший аккуратно пересчитал деньги, разделил их поровну между собой и сыном, после чего невольные путешественники в прошлое откланялись.

— Классно ты его развел, папань, — заметил сын, когда они отошли от скупки. — Как последнего лоха.

— Почему «развел»? — удивился старший Всеволод. — С чего такой поклеп, товарищ сержант?

— Н-но… Ты ж его на деньги так лихо поднял… И… — Тут младший Всеволод окончательно смешался под ироничным взглядом отца и совершенно нелогично закончил — Вот!

Старший несколько секунд подождал продолжения, а потом усмехнулся: