Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2(СИ)

Хрущёв в целом склонялся к мнению академика Келдыша, а он как раз поддерживал позицию академиков Семёнова, Лаврентьева, Тамма, Соболева и других «реформаторов». Тем не менее, решать с ходу ничего не стали, согласились с тем, что реорганизация науки дело неспешное и деликатное.

Никита Сергеевич миролюбиво отметил, что «переселение — это как перенос старого дома, что нередко трудно сделать. Кроме того, опыт показывает: переселение ученых связано с разного рода проблемами. Лучше создавать новые лаборатории при заводах, научные институты — в районах-комбинатах, куда наряду с опытными известными учеными выдвигать больше молодежи. Подумайте, товарищи, и вносите предложения».

Ничего особенно угрожающего в словах Первого секретаря не прозвучало. Несмеянов опасался, что Хрущёв потребует передачи в местное подчинение уже существующих филиалов академических институтов, но Никита Сергеевич предложил создавать на стыке практики с теорией новые исследовательские организации так, чтобы они бы не порывали связи с большой московской наукой и одновременно увязывали бы эту большую науку с интересами производства.

Идея Первого секретаря ученым понравилась. Московские институты один за другим учреждали свои филиалы в промышленных центрах. Со временем они набирали сил, отделялись и превращались в самостоятельные научные центры. Предложенная Хрущёвым стратегия развития науки оказалась жизнеспособной и намного пережила его самого.

В итоге поручили Несмеянову и ученому секретарю Академии Александру Васильевичу Топчиеву подготовить свои собственные предложения, чтобы затем сравнить их с проектом академика Келдыша.

Александр Николаевич поначалу рассчитывая, как и в 1955—1956 годах, спустить вопрос на тормозах, предложил передать в промышленность лабораторию двигателей академика Стечкина, занятую вопросами сугубо прикладного направления, и передать в подчинение районов-комбинатов расположенные на их территории филиалы некоторых институтов. С этими предложениями Несмеянов выступил в июне 1959 года на уже упомянутом Пленуме ЦК.

И тут, не ко времени для сторонников Несмеянова, в самой Академии снова начали активно выступать Семёнов с Капицей, к ним присоединились и другие весьма авторитетные академики, физики Алиханов и Тамм, химики Кабачник и Шемякин, их поддержал Мстислав Всеволодович Келдыш, к которому они апеллировали в поисках поддержки на уровне ЦК.

С этими академиками у Несмеянова отношения были сложные. Он вообще не жаловал «нарушителей спокойствия», а Лаврентьева и Семёнова откровенно не переносил, именно потому, что они постоянно лезли «не в свое дело», да ещё через его голову. Лаврентьев не ставя в известность Несмеянова, «пробил» в правительстве создание Сибирского отделения АН СССР. Семёнов, также вопреки распоряжениям Несмеянова, организовал под Москвой, в Черноголовке, испытательный центр, где исследовал теорию взрыва. Пользуясь личными связями, на собственной «пробивной» энергии Николай Николаевич привел в Черноголовку военных строителей, ежегодно неведомым для президента Академии образом «осваивал» изрядную часть выделяемых Академии ресурсов. В результате Черноголовка под руководством Семёнова существенно обгоняла создаваемый Несмеяновым научный комплекс химических и биохимических институтов в Пущино.

В этой ситуации Несмеянов растерялся и попросился на приём к Хрущёву. Первый секретарь Александра Николаевича не «мариновал», принял без задержки, на следующее же утро, 3 июля 1959 года. Несмеянов и в этот раз не решился идти один, взял с собой Топчиева.

Беседа длилась примерно полчаса. Говорил главным образом Топчиев, он же и отвечал на вопросы Хрущёва. Несмеянов только изредка уточнял детали. Топчиев жаловался на сложность управления современной наукой,

— У нас, Никита Сергеич, чуть ли не каждый год в самых различных областях возникают новые направления исследований, — объяснял Александр Васильевич, — а все нужно держать в одном кулаке.