Цвет сверхдержавы – красный. Часть 1 (СИ)

   Но пагубные последствия гонки за Америкой продолжались. Началась кампания приписок и прямого очковтирательства в сельском хозяйстве. Причём в аппарате ЦК об этом знали. Сданный скот учитывался дважды, руководителей хозяйств заставляли сдавать государству даже семенное зерно, — всё ради того, чтобы «дать» нужную цифру перевыполнения плана.

   Скот оставляли не на откормочных площадках приемных пунктов, а в самих колхозах. Проходит время, и тот же скот сдавали во второй раз, но при этом сдавали не привесы, а опять чистый вес. Второй раз сдавали тех же коров, второй раз за них получали деньги, а в центр шли отчеты об увеличении производства мяса в два раза. Или в соседней области покупали мясо и масло и сдавали их в счёт плана своей области.

   Часто колхозы и совхозы покупали в государственной торговле мясо и масло и сдавали его как собственную продукцию, улучшая статистическую отчетность, но на полках магазинов ничего не прибавлялось. Административный нажим привел к разбалансированию сельскохозяйственной экономики, росту злоупотреблений, обману, возвышению беспринципных руководителей и репрессиям против тех, кто пытался донести до Центра правду. (подробнее о злоупотреблениях http://foto-history.livejournal.com/2889142.html)

   Апофеозом этой гонки за призраком изобилия стало самоубийство первого секретаря Рязанского обкома КПСС Алексея Николаевича Ларионова. Но он хотя бы нашёл в себе мужество расплатиться жизнью за преступление против народа. А его подельник, первый секретарь Кировского обкома Александр Павлович Пчеляков в феврале 1961 года был всего лишь снят с должности и выведен из состава бюро обкома за «серьезные ошибки, допущенные в руководстве сельским хозяйством». (http://foto-history.livejournal.com/2889142.html)

   За прошедшие 3 с лишним года после октября 1953-го, Никита Сергеевич, постоянно пропускавший через себя полученную информацию, сам не заметил, как постепенно изменился. Он научился оценивать свои дела, и действия других партийных руководителей как бы с двух позиций – жителей дня сегодняшнего и дня будущего.

   Теперь, вчитываясь в сухие цифры отчётов и анализируя графики показателей животноводства, читая о массовых приписках и процветающем обмане, он был в шоке.

   – И на этих... я полагался? С этими... хотел коммунизм построить? – Хрущёв чувствовал, как на лысине встают дыбом давно выпавшие волосы.

   Первым делом он собрал руководителей Госплана и Госэкономкомиссии Николая Константиновича Байбакова и Максима Захаровича Сабурова, начальника Центрального Статистического управления при Совете Министров СССР Владимира Никоновича Старовского, председателя Комиссии Государственного контроля Георгия Васильевича Енютина, председателя Комитета Народного контроля Николая Михайловича Шверника (АИ, см. гл. 02-08), Генерального прокурора СССР Романа Андреевича Руденко, министра внутренних дел Николая Павловича Дудорова, председателя КГБ Ивана Александровича Серова, и секретаря ЦК КПСС Александра Николаевича Шелепина, отвечавшего в ЦК за сельское хозяйство (АИ, см. гл. 02-08)

   Ознакомив собравшихся с уже выявленными на весну 1957 года фактами приписок и подачи недостоверных сведений, (не стоит думать, что приписки изобрели после 22 мая 1957 года, они были и до того) Хрущёв потребовал усилить контроль за деятельностью партийных и советских органов на местах.

   – Запомните раз и навсегда, у нас неприкасаемых нет и не может быть! – он приложил по столу увесистым кулаком. – Закон един для всех. Если кто этого не понял – прокуратура разъяснит.

   Вскоре удар хрущёвского кулака был подкреплён Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 20 мая 1957 г. «Об усилении ответственности партийных и хозяйственных руководителей» (АИ). Ключевым моментом в Постановлении был фактический отказ от концепции «непотопляемой номенклатуры». Проштрафившемуся, пойманному на приписках или взятках руководителю отныне запрещалось занимать любые руководящие должности, на срок от 5 лет до пожизненного. Учитывая, что подобные деятели часто ничего по жизни не умели, кроме как руководить, наказание было более чем жёсткое.

   Контроль за выполнением Постановления был возложен на прокуратуру, Комиссию Государственного контроля и Комитет Народного контроля, объединивший КПК и Народный контроль под единым командованием Н.М. Шверника, («Народ и партия – едины!» не на словах, а на деле.)а также на первичные партийные организации.

   Обкомы и горкомы партии вздрогнули. Рядовые коммунисты и народ, напротив, восторженно приветствовали постановление. Вскоре полетели первые головы – Народный контроль начал действовать. Полномочия народным и партийным контролёрам были даны такие же, как контролёрам Госконтроля. (А не так, как в реальной истории, беззубый Народный контроль ничего не мог)

   На зональном совещании 22 мая 1957 г. в Ленинграде Никита Сергеевич лично зачитал собравшимся текст Постановления от 20 мая и разъяснил, что партия и правительство шутить не намерены.