Цвет сверхдержавы - красный. Часть 2 (СИ)

      – Параллельно по проекту товарища Лейпунского изготавливается второй опытный реактор, получивший обозначение ИВГ, уже на расчётное количество тепловыделяющих сборок. Фактически, это прототип будущего реактора, который будет установлен в конструкции ядерного двигателя, – продолжал Иевлев. – Это уже значительно более сложная разработка, но мы рассчитываем, что к моменту готовности закрытого стенда реактор будет собран. Как вы понимаете, это уже не водяной бак, там вынужденно приходится использовать графит и бериллий. Соответственно, появляется много деталей сложной формы.

      – Также мы, совместно с КБ Химмаш товарища Косберга закончили газодинамические испытания проточной части макетного образца двигателя. Я имею в виду сопло и газовод между соплом и реактором. Правильность принятых решений подтверждена, сейчас товарищ Косберг начал разработку проточной части для полноразмерного двигателя.

      Иевлев закончил отчёт и сел на своё место.

      – Замечательно! – удовлетворённо заключил Хрущёв. – Вижу, работа идёт как надо.

      – У нас, Никита Сергеич, есть одно предложение, – сказал Келдыш. – Владимир Михайлович, по-моему, раньше не упоминал, что его опытный реактор очень высокотемпературный? Предполагается нагревать водород до температур более двух с половиной тысяч градусов. Соответственно, автоматически имеем проблемы с жаропрочными материалами, и с теплоотводом.

      – Михаил Макарович Бондарюк у нас уже несколько лет как разрабатывает малогабаритный графитово-газовый реактор космического базирования, с турбинным преобразователем энергии горячего газа в электричество. Михаил Макарович, расскажите поподробнее.

      Бондарюк поднялся, подошёл к стойке, развернул свой плакат и повесил его на крючок:

      – Первые теоретические проработки мы начали в 1954-м году, когда получили от Мстислава Всеволодовича информацию по концептам с кодовыми названиями «Ромашка», «Бук», «Топаз» и ТЭМ. На тот момент опыта работ по атомной тематике у ОКБ-670 не было никакого, и работа шла, как побочная, параллельно с разработками прямоточных реактивных двигателей.

      – Очень сильно тогда помогли товарищи Александров и Лейпунский. Наши специалисты ездили к ним в Обнинск, вместе с моряками учились на реальных реакторах. К 1956-му году мы уже начали немного понимать, и тогда же, совместно с коллективом Архипа Михайловича Люльки началась разработка первого образца реактора и электрического турбогенератора космического базирования. (АИ, первые разработки в ОКБ-670 в реальной истории начались в начале 60-х)

      – С турбогенератором Архип Михайлович продвинулся быстрее нас. Как вы знаете, спутники с генератором, вращаемым от двигателя Стирлинга и разогревом рабочего тела от радиоизотопного источника у нас уже летают. (АИ). Турбогенератор даст возможность создать более мощный источник энергии, но и проблем там больше. В общем, на сегодня мы сделали первый макетный образец малогабаритного спутникового атомного реактора, позволяющего получить тепловую мощность в 40 киловатт. (Как у первого советского космического реактора «Ромашка» Но, благодаря турбоэлектрическому генератору, мы ожидаем получить электрическую мощность 10-12 киловатт.

      – Это только первое приближение, – вставил Курчатов. – Так сказать, первый подход к снаряду. У товарища Бондарюка, с нашей помощью, уже разрабатывается значительно более мощный реактор, на 3,8 мегаватта.

      – Ого! – Никита Сергеевич был удивлён. – Это после 40 киловатт, вот так, сразу – такая мощность? Игорь Васильич, как такое удалось?

      – Я думаю, Никита Сергеич, тут повлияла в хорошем смысле неопытность и некоторая наглость новичков-разработчиков, – улыбнулся Курчатов. – Они просто не представляли масштаб сложностей. Так сказать, «мы это сделали только потому, что не знали, что сделать такое невозможно».

      – Тяжело пришлось? – спросил Хрущёв.

      Бондарюк вздохнул:

      – Сейчас уже проще. Первый 40-киловаттник дался тяжелее. Три года работали в три смены. Иногда и конструктора сами к станкам вставали, и за слесарей гайки крутили. В критических случаях, если, например, обнаруживали, что принятое решение было неудачным.

      – Ну, 40 киловатт – понятно. Но 3,8 мегаватта... Я не совсем понимаю, зачем нам на орбите такая мощность? – сказал Хрущёв. – Что от этого реактора питаться будет? Лунная база?

      – И кстати, как оно в космосе охлаждаться будет? – подбросил вопрос Иевлев.

      – А это не для орбиты решение, – ответил академик Келдыш. – От реактора такой мощности можно и лунную базу запитать, но вообще-то у нас была другая идея. Михаил Макарович, покажите следующий плакат.

      Бондарюк снял верхний плакат. На втором плакате была изображена длинная решётчатая ферма, с реактором на одном конце и космическим аппаратом на другом. Вдоль фермы располагались прямоугольные лопасти, по-видимому – радиаторы.