Цвет волшебства

— Ну да, — сказал один из них. — Мой мальчик, когда ты добьешься чего-нибудь в нашем ремесле, то поймешь, что временами самое важное — это успех.

— Главное — это достигнуть желаемого, — грубо заявил Верт. — А не то, как ты его достиг.

Они начали подниматься по спиральной лестнице.

Ринсвинд уселся на ступеньки, хмуро уставившись в темноту.

Ему на плечо легла чья-то рука. Это был Двацветок, и он держал Октаво.

— Так с книгами не обращаются. Посмотри, — он выгнул переплет в обратную сторону. — Люди понятия не имеют, как нужно читать книжки.

— А-а, — неопределенно отозвался Ринсвинд.

— Не переживай, — подбодрил его Двацветок.

— Я не переживаю. Я просто зол, — огрызнулся волшебник. — Дай-ка мне эту треклятую штуковину!

Он выхватил у Двацветка книгу, злобным рывком открыл её и пошарил в глубине своего сознания, где пряталось Заклинание.

— Ну, ладно, — прорычал он. — Повеселились — и будет. Всё, моя жизнь окончательно погублена, так что убирайся туда, где тебе самое место.

— Но я… — запротестовал Двацветок.

— Заклинание, я имею в виду Заклинание, — перебил его Ринсвинд. — Давай, возвращайся на страницу!

Он буравил древний пергамент свирепым взглядом, пока его глаза не сошлись к переносице.

— Тогда я тебя произнесу! — закричал он, и его голос эхом взлетел к вершине башни. — Можешь присоединяться к собратьям, и всего тебе хорошего!

Он сунул книгу обратно Двацветку и, спотыкаясь, побрёл вверх по ступенькам.

Волшебники уже добрались до крыши и исчезли из виду. Ринсвинд поднимался следом.

— Значит, мальчик, да? — бормотал он. — Когда я добьюсь чего-нибудь в нашем ремесле, да? А я ведь всего-навсего разгуливал по белу свету с одним из Великих Заклинаний в голове и, самое удивительное, не сошел с ума!

Он обдумал последний вопрос со всех сторон.

— Да, не сошел, — заверил он себя. — Я ж не начал разговаривать с деревьями, хотя они очень просили.

Его голова вынырнула на душной крыше башни.

Он ожидал увидеть почерневшие от огня камни и крест-накрест прочерчивающие их следы от когтей, а может, кое-что и того хуже.

Вместо этого он узрел семерых старших волшебников, стоящих рядом с Траймоном, на котором, такое впечатление, не было ни царапинки. С любезной улыбкой Траймон повернулся к нему.

— А, Ринсвинд. Пожалуйста, подходи, присоединяйся.

«Ну вот, — подумал Ринсвинд. — Столько переживаний — и всё впустую. Может, я действительно не гожусь в волшебники и…»

Он поднял голову и посмотрел Траймону в глаза.

Наверное, Заклинание за те годы, что сидело в голове Ринсвинда, как-то повлияло на его зрение. А может, время, проведённое волшебником в обществе Двацветка, который видел вещи только такими, какими они должны быть, научило его видеть ситуацию такой, какая она есть.

Несомненно было одно: Ринсвинд не мог смотреть на Траймона. Ему сразу захотелось удрать куда-нибудь подальше — желудок от страха скрутила резкая боль.

Но другие, похоже, ничего не заметили.

И ещё — стояли они очень уж неподвижно.

Траймон попытался уместить в сознании семь Заклинаний, и оно не выдержало. Подземельные Измерения, как и следовало ожидать, нашли свою брешь. Глупо было воображать, что Твари дружным строем выйдут из лёгкой ряби в небе, двигая челюстями и размахивая щупальцами. Это слишком старомодно и чересчур рискованно. Даже безымянные кошмары способны научиться шагать в ногу со временем. Им всего-навсего нужно было проникнуть в чью-нибудь голову.

Глаза Траймона были пустыми дырами.

Осознание пронзило мозг Ринсвинда словно ледяным ножом. Подземельные Измерения покажутся детской площадкой по сравнению с тем, что Твари натворят с упорядоченной вселенной. Люди всегда стремились к порядку, его-то они и получат — порядок закручивающихся гаек, нерушимый закон прямых линий и чисел. И взмолятся о пытках…

Траймон смотрел на него. Что-то смотрело на него. А остальные по-прежнему ничего не замечали. Впрочем, если не считать глаз и едва заметного отлива на коже, Траймон выглядел, как всегда.

Ринсвинд смотрел на него застывшим взглядом и постепенно начинал понимать, что на свете существует нечто худшее, чем Зло. Все демоны преисподней с удовольствием потерзают вашу душу, но именно потому, что души в аду ценятся очень высоко. Зло будет вечно пытаться прибрать к своим рукам вселенную, но, по меньшей мере, оно считает, что вселенная стоит того, чтобы заполучить её. А вот серый мир, таящийся за пустыми глазами Траймона, растоптал бы и уничтожил всё, не удостаивая своих жертв даже ненависти. Он бы их просто не заметил.

Траймон протянул руку.

— Восьмое Заклинание, — сказал он. — Отдай его мне.

Ринсвинд попятился.

— Это неповиновение, Ринсвинд. В конце концов, я выше тебя по положению. Я был избран верховным главой всех орденов.

— Правда? — хрипло откликнулся Ринсвинд и посмотрел на остальных волшебников, которые стояли неподвижно, как статуи.

— О да, — любезно ответил Траймон. — И без всяких подсказок со стороны. Единогласно. Очень демократично.

— Я всегда стоял за традиции, — возразил Ринсвинд. — А твоим способом даже покойник может получить право голоса.