Цвет волшебства

Однако некоторое время назад он впервые в жизни украл то, что не только попросило его об этом негромким и не терпящим возражений голосом, но и дало точные, не подлежащие обсуждению указания насчет того, что дальше делать.

Стояла середина ночи — поворотная точка полных забот анк-морпоркских суток. Это время, когда люди, зарабатывающие себе на жизнь при свете солнца, отдыхают после своих трудов, а те, кто занимается честным промыслом под холодными лучами луны, только набираются сил, чтобы отправиться на работу. То есть сутки вступили в ту тихую пору, когда уже слишком поздно для ограбления и ещё слишком рано для кражи со взломом.

Ринсвинд, который в одиночку сидел в продымленном, битком набитом зале «Барабана», даже не шелохнулся, когда над его столиком промелькнула какая-то тень и напротив уселась зловещая фигура. В этом месте в зловещих фигурах не было недостатка. «Барабан» ревностно хранил свою репутацию самого стильного и дурнославящегося трактира в Анк-Морпорке, и здоровенный тролль, который охранял дверь, тщательно осматривал посетителей, чтобы у каждого имелись обязательные чёрные плащи, сверкающие глаза, магические мечи и так далее. Ринсвинд так и не выяснил, что тролль делает с теми, кого отбраковывает. Возможно, он их ест.

— Эгей! — тихонько донёсся хриплый голос из глубины чёрного бархатного капюшона, отороченного мехом.

— До «Эгей» ещё далеко, — откликнулся Ринсвинд, пребывающий в смутном настроении духа, — но мы работаем над этим.

— Я ищу волшебника, — заявил голос. Он был искажён и оттого казался сиплым, но сиплые голоса в «Барабане» опять-таки не в диковинку.

— Какого-то конкретного? — осторожно осведомился Ринсвинд.

Так можно нарваться на неприятности. «Волшебника, который с почтением относится к традициям и не прочь рискнуть жизнью за высокое вознаграждение», — ответил ему другой голос, донесшийся из круглой чёрной кожаной коробки, которую незнакомец держал под мышкой.

— Ага, — отозвался Ринсвинд, — это несколько сужает крут ваших поисков. А в ваше задание входит опасное путешествие в неведомые и, возможно, грозящие погибелью земли?

— Если честно, то входит.

— Встречи с жуткими тварями? — улыбнулся Ринсвинд.

— Вероятны.

— Почти верная смерть?

— Точно.

— Что ж, желаю вам всяческих успехов в ваших поисках. — Ринсвинд кивнул и взялся за шляпу. — Я бы и сам вам помог, но только не стану этого делать.

— Что?

— Извините. Не знаю почему, но перспектива верной смерти в неведомых землях от когтей экзотических чудовищ — это не для меня. Я это уже пробовал, и оно у меня как-то не пошло. «Каждому — своё», — так говорю я, а я был создан для скуки.

Он нахлобучил шляпу на голову и неуверенно поднялся на ноги.

Он уже дошел до подножия лестницы, ведущей наверх, на улицу, когда чей-то голос у него за спиной произнёс:

— А настоящий волшебник сразу согласился бы.

Ринсвинд мог не останавливаться. Мог подняться по ступенькам, выйти на улицу, купить в клатчской забегаловке, что в Сниггсовом переулке, пиццу и завалиться в постель. История бы в этом случае полностью изменилась и стала значительно короче, зато Ринсвинд как следует выспался бы, хотя в отсутствии матраса ему пришлось бы спать на полу.

Будущее затаило дыхание, ожидая, что Ринсвинд уйдёт прочь.

Он не сделал этого по трём причинам. Одной было спиртное. Другой — тот крошечный огонёк гордости, который мерцает в груди даже самого осторожного труса. Но третьей причиной был голос.

Он был прекрасен. Звучал так, как выглядит дикий шёлк.

Вопрос отношения волшебников к сексу довольно сложен, но, как уже указывалось, в основном всё сводится к следующему: когда дело доходит до вина, женщин и песен, волшебникам позволяется напиваться в доску и мычать себе под нос сколько душе угодно.

Юным волшебникам объясняли это так: овладение магией — дело, требующее больших затрат сил и времени, оно несовместимо с деятельностью, которой занимаются в духоте и украдкой. Гораздо разумнее, говорили им, забыть о подобных вещах, а вместо этого усесться за «Оккультизм для начинающих» Воддли. Как ни странно, молодых волшебников сие объяснение, по-видимому, не удовлетворяло, и они подозревали, что настоящая причина состоит в том, что все правила пишутся старыми волшебниками, страдающими запущенным склерозом. Но на самом деле истинная причина была давно забыта: если бы волшебникам позволялось размножаться, как кроликам, это привело бы к угрозе появления чудесников.

Разумеется, Ринсвинд успел повращаться в обществе и кое-что повидать. Но при помощи нечеловеческих усилий он мог-таки обуздать свои чувства и спокойно провести в женском обществе несколько часов подряд, не испытывая необходимости принять холодный душ и пойти прилечь. Но этот голос даже статую заставил бы сойти с пьедестала и сделать несколько быстрых кругов по стадиону и пятьдесят отжиманий. Это был голос, который даже «Доброе утро» произносит так, как будто приглашает в постель.