Цвет волшебства

В детстве он как-то видел жонглёра, который мог удерживать в воздухе дюжину тарелок. Чтобы приступить к обучению искусством управлять Анк-Морпорком, городом, который кто-то описал как «нечто напоминающее перевернутый вверх дном термитник без присущего последнему шарма», он должен был проделать такой же трюк с сотней тарелок.

Патриций глянул в окно, на возвышающуюся вдали громаду Башни Искусства, которая была центром Незримого Университета, и рассеянно спросил себя, сможет ли кто-нибудь из этих старых ослов-зануд изобрести лучший способ обработки писанины. Нет, конечно. Волшебник просто не понимает такой элементарной штуки, как простейший гражданский шпионаж.

Он снова вздохнул и взялся за расшифровку того, что президент Гильдии Воров сказал своему заместителю в полночь в потайной звуконепроницаемой комнате, что за его кабинетом в штаб-квартире Гильдии, но…

Оказался в Главном за…

Нет, в Главном зале Незримого Университета он бывал не раз. На бесконечных обедах. И вокруг него так же находилось множество волшебников, но все они были…

…Не такими.

Подобно Смерти, — на которого, по мнению некоторых менее везучих жителей города, он походил как две капли воды, — патриций никогда не впадал в ярость, не обдумав, к чему это приведёт. Хотя иногда он думал очень быстро.

Патриций обвёл взглядом собравшихся волшебников. На их лицах застыло выражение, от которого слова возмущения застряли у него в горле. Волшебники были похожи на овец, которые вдруг наткнулись на попавшего в капкан волка, причём это случилось как раз в тот момент, когда до них донесли ценную мысль, что в единстве — сила.

Было у них нечто похожее в глазах.

— Что означает это безоб… — он поколебался и неуклюже закончил: — Это? Весёлая шутка в честь Дня Мелких Богов, а?

Его глаза метнулись в сторону и встретились с глазами маленького мальчика, который держал в руках длинный металлический посох. На губах мальчика играла самая странная улыбка, что когда-либо видел патриций.

Кардинг кашлянул.

— Господин… — начал он.

— Выкладывай, приятель, — рявкнул на него лорд Витинари.

Сначала Кардинг испытывал робость, но тон патриция был чуть более безапелляционным, чем нужно. Костяшки пальцев волшебника побелели.

— Я волшебник восьмого уровня, — негромко произнёс он. — И ты не смеешь обращаться ко мне таким тоном.

— Хорошо сказано, — похвалил его Койн.

— Бросьте его в подземелье, — приказал Кардинг.

— У нас нет подземелий, — напомнил ему Лузган. — Это же университет.

— Тогда отведите в винные погреба, — отрезал Кардинг. — И пока будете внизу, постройте пару-другую подземелий.

— Вы хоть понимаете, что творите? — справился патриций. — Я требую, чтобы мне объяснили, что означает…

— Ты ничего не можешь требовать, — возразил Кардинг. — А означает это, что с сегодняшнего дня городом будут править волшебники, как это было предопределено изначально. Так, уведите его…

— Вы? Править Анк-Морпорком? Волшебники, которые даже друг дружкой управлять не могут?

— Да!

Кардинг отдавал себе отчёт в том, что это не самый остроумный ответ. Но куда больше его волновало то, что пёсик Вафлз, который был перенесён в зал вместе с хозяином, подковылял, с трудом передвигая ноги, к волшебнику и сейчас близоруко всматривался в его туфли.

— Тогда все поистине мудрые люди предпочтут отсидеться в безопасности в каком-нибудь славном глубоком подземелье, — сыронизировал патриций. — Так что прекращайте дурачиться и верните меня на место. Тогда вполне возможно, мы замнём эту тему. Или заминать потом придётся вас.

Вафлз прекратил исследовать туфли Кардинга и затрусил к Койну, обронив по пути несколько клочков шерсти.

— Эта пантомима слегка затянулась, — заявил патриций. — И теперь я…

Вафлз зарычал. Это был глубокий, первобытный звук, который задел какую-то струну в расовой памяти всех присутствующих и вызвал у них неудержимое желание залезть на дерево. Он воскрешал в памяти длинные серые тени, охотящиеся на рассвете времен. Просто удивительно, как в таком маленьком животном может умещаться столько угрозы. И вся эта угроза была направлена на посох в руке Койна.

Патриций шагнул вперед, чтобы подхватить собаку, но Кардинг поднял ладонь и послал через весь зал опаляющую струю оранжево-голубого пламени.

Патриций исчез. На том месте, где он стоял, замерла маленькая жёлтая ящерица. Она моргала глазами и озирала всех свирепым взглядом, выражающим характерную для всех рептилий глупую злобу.

Кардинг изумленно уставился на свои пальцы, как будто видел их впервые в жизни.

— Прекрасно, — хрипло прошептал он. Волшебники посмотрели на тяжело дышащую ящерицу и перевели взгляд на город, сверкающий в свете раннего утра. Там, снаружи, оставались муниципальный совет, городская стража, Гильдия Воров, Гильдия Торговцев, жрецы… и никто из них даже не подозревал, какая беда вот-вот обрушится на их головы.

«Началось», — сказала шляпа из своей коробки, которая стояла на палубе.

— Что началось? — переспросил Ринсвинд.

«Правление чудовства». На лице Ринсвинда отразилось недоумение.

— Это хорошо?

«Ты когда-нибудь понимаешь, что тебе говорят?»