Цвет волшебства

— Нам пришлось действовать очень быстро, чтобы перехватить тебя. Счастье ещё, что тебя увидел Четыре Большие Сандалии.

— Вам?

Она проигнорировала его вопрос.

— А эти солдаты, на дороге… Типичные провинциалы. В Гункунге этот номер у меня бы не прошёл. Но я могу играть много ролей.

Девушка убрала нож, однако у Ринсвинда возникло стойкое ощущение, что на самом деле он её не убедил: если она решила его не убивать, это ещё не значило, что она ему поверила.

Он предпринял ещё одну попытку, о да, это должно было сработать.

— И у меня есть волшебный сундук на ножках, — не без гордости сообщил он. — Он следует за мной повсюду. Сейчас он, правда, куда-то задевался, но вообще это совершенно удивительный предмет.

Девушка отреагировала ничего не говорящим взглядом. Затем протянула тонкую, хрупкую ручку и рывком привела волшебника в вертикальное положение.

— Что, такой же, как эти?

Она отдернула занавеску у заднего борта.

Сразу за повозкой, поднимая облака пыли, угрюмо ковыляли двое Сундуков. Более потрёпанные и подешевле, чем Ринсвиндов Сундук, в общем и целом они принадлежали к тому же виду — разумеется, если слово «вид» применимо к дорожным принадлежностям.

— Э-э. Да.

Девушка разжала руку. Голова Ринсвинда снова ударилась об пол.

— Слушай меня, — сказала она. — Кругом творится много плохого. Лично я не верю в великих волшебников, но многие верят, а людям иногда нужно во что-то верить. Однако если эти излишне доверчивые люди погибнут из-за того, что волшебник, который нам достался, не столь уж велик… В общем, этому волшебнику можно будет только посочувствовать. Вероятно, ты и вправду Великий Волшебник. Если же нет, то советую тебе как следует напрячься и проявить себя с хорошей стороны. Я понятно всё объяснила?

— Э-э. Да.

Смерть угрожал Ринсвинду множество раз. Обычно в происходящем принимали активное участие всякие грозного вида доспехи и мечи. Но в данном случае опасность предстала перед Ринсвиндом в виде хорошенькой девушки и небольшого ножика, и всё же ему почему-то казалось, что этот случай можно сразу занести в категорию самых худших. Девушка откинулась на мешки.

— Мы — бродячий театр, — произнесла она. — Это удобно. Беспрепятственно путешествуешь по всей империи. Мы — актеры но.

— Но что?…

— Ты не понял. Мы — актеры но.

— А, я догадался, что ты хочешь сказать. Вообще-то, представление было не таким уж плохим и…

— Великий Волшебник, «но» — это вид нереалистического, символического театрального представления с использованием архаичного языка и стилизованной жестикуляции и проходящего под аккомпанемент флейт и барабанов. Твоя способность притворяться глупцом выше всяких похвал. Иногда я даже готова поверить, что ты не играешь.

— Кстати, а как тебя зовут? — спросил Ринсвинд.

— Прекрасная Бабочка.

— Где?

Наградив Ринсвинда испепеляющим взором, девушка скрылась в передней части повозки.

Повозка продолжала мерно трястись. На голову Ринсвинду опять надели пропахший луком мешок, поэтому «Великий Волшебник» пребывал не в лучшем настроении. Периодически он принимался ругаться. Досталось всем. Ринсвинд проклинал женщин с ножами, историю в целом, преподавательский состав Незримого Университета, свой куда-то запропастившийся Сундук и население Агатовой империи. Но первым номером в списке его проклятий шёл человек, построивший эту повозку. Днище её устилали грубые, кривые, занозистые доски, словно специально подобранные, будто кто-то подумал: «О, вот подходящий материал для того, чтобы люди на нём сидели или, скажем, лежали». Наверное, это был тот же самый умник, который решил, что треугольник — отличненькая форма для колеса.

* * *

Сундук нырнул в канаву. За ним с большим интересом наблюдал человек, держащий верёвку, к которой был привязан пасущийся вол.

Сундуку было стыдно, он чувствовал себя озадаченным и растерянным. Он чувствовал себя растерянным, потому что всё вокруг было таким знакомым. Свет, запахи, мягкость земли… Но ему не хватало самого важного — ощущения принадлежности кому-то.

Сундук был сделан из дерева. А дерево очень чувствительно к таким вещам.

Одной из своих многочисленных ножек Сундук провёл в пыли длинную линию — случайное, жалкое движение, знакомое любому, кто когда-либо стоял перед классом в ожидании выговора учительницы.

Наконец Сундук пришёл к тому, что у древесины может считаться самым близким аналогом решения.

Его отдали. Он провел много лет, бродя по чужим странам, встречая экзотические создания и прыгая по ним в ритуальном танце. Но теперь он вернулся в страну, где когда-то был деревом. Следовательно, он свободен.

Нельзя сказать, что эту цепочку рассуждений отличала безупречность логики. Однако, следует признать, для того, кто думает дырками от сучков, результат весьма неплох.

А теперь Сундук собирался сделать кое что такое, о чём давно мечтал.

— Ну сколько можно, Проф?