Цвет жизни

— Естественно, — мягко говорит Карла, — мы не хотели бы иметь в своей команде такого игрока. — Другими словами: «если будешь продолжать угрожать судом, про карьеру здесь можешь забыть». Она что-то записывает в маленьком черном кожаном блокноте и встает. — Что ж, — говорит она. — Спасибо, что нашли время.

— Не за что. Вы знаете, где меня найти.

— О да, — говорит она, и всю дорогу в родильное отделение я пытаюсь отделаться от чувства, что эти два простых слова могут быть угрозой.

Однако, когда я добираюсь до своего рабочего места, у меня нет времени предаваться сомнениям.

Мэри видит меня выходящей из лифта и с облегчением хватает за руку.

— Рут, — говорит она, — познакомься, это Вирджиния. Вирджиния, это Рут, одна из наших самых опытных медсестер.

Я смотрю на стоящую передо мной женщину, широко раскрытыми глазами наблюдающую за каталкой, которую везут по коридору, видимо, на кесарево. Это все, что мне нужно, чтобы понять, что здесь происходит.

— Вирджиния, — мягко говорю я, — у Мэри сейчас много дел, может, поговорим сами?

Мэри одними губами, без звука, говорит мне «спасибо» и убегает за каталкой.

— Итак, — говорю я Вирджинии, — студент-переросток?

В отличие от большинства практиканток с детскими личиками, которые проходят через нашу больницу потоком, Вирджинии на вид лет за тридцать.

— Поздно начала, — объясняет она. — Или рано, это как посмотреть. Я детей родила молодой и решила начинать карьеру, когда они подрастут. Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая — возвращаться к учебе в таком возрасте.

— Лучше поздно, чем никогда, — говорю я. — К тому же материнство для медсестер роддома должно засчитываться как обучение по месту работы, согласны?

Я перехватываю медсестру, закончившую смену, и узнаю`, с чем сегодня придется иметь дело: женщина с СДБ, первая беременность, первые роды, сорок недель и четыре дня, вагинальные роды в 5:00 утра, ребенку капают сахар каждые три часа; другая женщина — вторая беременность, вторые роды, тридцать восемь недель и два дня, активные схватки.

— Так и запутаться можно, — говорит Вирджиния.

— Ничего, — смеюсь я, — привыкнете. У нас просто работников не хватает. Но я переведу: мы берем две палаты. У одной мамочки гестационный диабет, она родила сегодня утром, и ее ребенку необходимо давать сахар каждые три часа. У второй уже есть один ребенок, и сейчас она рожает второго, — объясняю я. — По крайней мере она уже знает, чего ждать. Не отставайте.

С этими словами я вхожу в палату второй женщины.

— Здравствуйте, миссис Браунштейн, — говорю я пациентке, которая мертвой хваткой держится за руку своего партнера. — Я слышала, вы уже бывали у нас. Меня зовут Рут, а это Вирджиния. Вирджиния, похоже, мистеру Браунштейну будет удобнее, если он сядет на стул. Не могли бы вы придвинуть? — Не прекращая говорить спокойным, ровным голосом, я смотрю на ее градусник, ощупываю живот. — Все выглядит хорошо.

— Только мне совсем не хорошо, — выдавливает из себя женщина сквозь стиснутые зубы.

— Мы с этим справимся, — успокаивающе говорю я.

Миссис Браунштейн поворачивается к Вирджинии:

— Я хочу рожать в воде. Я так планировала.

Вирджиния неуверенно кивает:

— Хорошо.

— Мы последим за вашим малышом минут двадцать, посмотрим, как у него дела, и, если будет можно, обязательно переместим вас в ванну, — говорю я.

— И еще… Если это мальчик, мы не хотим, чтобы ему делали обрезание здесь, — говорит миссис Браунштейн. — У нас будет Брит-мила.

— Как скажете, — заверяю я. — Я запишу в карточке.

— Кажется, у меня уже шесть сантиметров, — говорит она. — Когда я рожала Эли, меня как раз на шести сантиметрах стошнило, а я сейчас начинаю чувствовать тошноту…

Я беру лоток для рвоты и передаю Вирджинии.

— Давайте попробуем осмотреть вас до того, как это случится, — предлагаю я и, натянув латексные перчатки, поднимаю покрывало в торце кровати.

Миссис Браунштейн поворачивается к Вирджинии:

— Думаете, это нужно?

— Ммм… — Она поворачивается ко мне. — Нужно?

Я опускаю покрывало.

— Миссис Браунштейн, — говорю я, — Вирджиния — практикантка. Я занимаюсь этим делом уже двадцать лет. Если хотите, я уверена, она с радостью измерит, на сколько сантиметров раскрыта шейка вашей матки. Но если вы чувствуете какой-то дискомфорт и хотите побыстрее закончить эту часть, я с удовольствием вам помогу.

— О! — Пациентка заливается густой краской. — Я просто решила…

Что она тут главная. Потому что она белая, хотя и на десять лет моложе меня.

Я выдыхаю, как прошу выдыхать своих рожающих пациенток, и, подобно им, с этим выдохом выпускаю из себя недовольство. Потом осторожно кладу руку на колено миссис Браунштейн и одариваю ее профессиональной улыбкой.

— Давайте просто достанем ребенка, — предлагаю я.