Цвета надежды

— А как же я? — У мальчика задрожал подбородок. — Я же его сын.

Руфь заплакала:

— Уилл, родной мой!

— Мы прекрасно ладили, пока ты была в Англии. Я думал, он меня любит.

— Он любит тебя. Любит. Он ушел не от тебя.

— Сначала Джози, теперь папа, — надтреснутым голосом выговорил мальчик. — Почему? Чем мы провинились? — Он начал всхлипывать. — Какие несчастья ждут нас дальше?

— С несчастьями покончено, Уилл. Отныне наши дела будут идти только в гору. — Она обняла сына и прижала к себе. — И может быть, через какое-то время твой отец поймет, что с нами ему жить веселее, чем одному.

— Он сказал, что мы отремонтируем шлюп, — произнес Уилл, чуть не плача. — Сказал, что мы займемся им весной.

— Ремонта шлюпа никто не отменял. Он не перестал быть твоим отцом только потому… что ушел.

Вдвоем, мать и сын, они стояли, обнявшись. Наконец Уилл вытер рукавом лицо.

— Не плачь, мама. Мы с тобой не пропадем.

Неожиданно на Руфь навалилось столько работы, что она едва поспевала. Выдохшаяся, она приходила домой и слушала сообщения Пола, оставленные на автоответчике, но не перезванивала ему. Руфь жила словно на автопилоте, мечась между домом и работой, причем дом, сознавала она, отошел на второй план. Удачный исход дела Макленнана все расценивали как ее личную победу. Боб Ландерс намекнул, что готовит ей очередное повышение.

Тревога за здоровье Уилла несколько улеглась. Его бледность Руфь объясняла чрезмерно быстрым ростом. Он вытягивался буквально на глазах: рукава рубашек едва прикрывают локти, брюки не достают до щиколоток. Поведение его тоже изменилось, но Руфь убеждала себя, что ее сын таким образом пытается совладать со стрессом.

Буквально за одну ночь Уилл вдруг стал неуправляемым и несговорчивым, начал отвечать враждебностью на все, что бы она ни делала. Руфь всячески старалась наладить их существование без Пола, старалась сглаживать острые углы, но Уилл отказывался помогать ей в этом.

Однажды, возвратившись домой с работы, она застала сына у телевизора. Вместо того чтобы делать уроки, он смотрел повтор сериала «Звездный путь»; коврик был усыпан попкорном.

— Уилл, — вспылила она, — почему такой беспорядок?

— Что? — Мальчик огляделся. — Наверно, нечаянно опрокинул миску.

— Так убери. И выключи телевизор. Мы ведь договорились: никаких передач, пока уроки не сделаны.

— Но это же учебный фильм, — запротестовал мальчик.

— Не говори глупостей. — Руфь взяла пульт и выключила телевизор.

— Ты что делаешь? — возмущенно вскричал Уилл.

— Не надо держать меня за дуру.

— Но ведь в этой серии они попадают в двадцатые годы. — Он схватил пульт и включил телевизор.

— Уилл, выключи немедленно.

— А я хочу досмотреть фильм. Ты думаешь только о себе. Неудивительно, что папа ушел.

— Довольно! — Руфь повысила голос.

Мальчик встал и с угрожающим видом шагнул к матери.

— Но ведь это правда. И ты прекрасно знаешь, что я прав.

— Выбирай выражения. — Руфь вытащила вилку из розетки. — И иди делай уроки.

— Противная стерва.

Руфь схватила сына за руку и воскликнула гневно:

— Не смей так разговаривать со мной.

Руфи казалось, что ее жизнь разваливается окончательно.

Бурча что-то себе под нос, Уилл поплелся в свою комнату и не выходил из нее до тех пор, пока Руфь не позвала его ужинать. Плюхнувшись на стул, он с минуту посмотрел на лазанью с овощами и отодвинул тарелку.

— Разве ты не голоден? — обеспокоенно спросила Руфь.

— Как волк. Но от этого меня мутит. — Он взял из хлебницы булочку и намазал ее толстым слоем масла.

— Уилл, я вчера весь вечер провозилась на кухне, чтобы приготовить ужин на сегодня. И это при том что у меня была с собой куча работы. Ешь.

— Меня стошнит.

— Ешь! — закричала Руфь. — Ешь, Уилл, или я возьму ложку и начну кормить тебя, как маленького.

Мальчик вытаращился на мать:

— Что ты сказала?

— Я сказала, Уилл, что буду кормить тебя с ложечки, как маленького. И я не шучу. Я устала от твоих выходок. Пожалей меня! Я знаю, ты скучаешь по отцу. Мы пережили тяжелый, очень тяжелый год…

— Я не виноват в том, что он ушел.

Это она уже проходила. Вот так же враждебно смотрела на нее Джози. И снова между ней и ее ребенком разгорается ненависть. Руфь закрыла глаза и досчитала до десяти.

— Я больше так не могу, Уилл. Ты ведешь себя так, будто на дух меня не выносишь.

— Может, и не выношу.

— В таком случае перебирайся жить к отцу.

Уилл швырнул на стол нож.

— Как же мне все надоело! — закричал он. — Все.

— Что тебе надоело, Уилл? Расскажи. Я ведь тоже не железная. У меня тоже душа болит, не только у тебя. Я понимаю, тебе очень тяжело. Правда, понимаю. — Она судорожно вздохнула и заплакала, закрыв лицо ладонями.

Уилл, казалось, растерялся.

— Эй, успокойся, не плачь.

— Прошу тебя, не надо отыгрываться на мне, пожалей хоть немного. Пожалуйста.

— Прости, мам…

— Я ведь стараюсь, как лучше. Ты, наверное, не веришь, но я действительно стараюсь.

— Я верю. Прости. — Уилл потянулся к блюду со спагетти и положил себе на тарелку большую порцию. — Не сердись, ладно?

— Я же просила вытащить выстиранное белье из машины и сложить его, — как-то вечером неделю спустя сказала Руфь.