Цветные туманы

Спустя месяц, во время обеденного перерыва Люся увидела на зеркальной витрине кафе целую стену из пивных банок разных производителей. И почувствовала резкое желание выпить стакан холодного пива. Не на работе же! Тем более, что она никогда не любила пиво. Странное желание!

Вечером она пришла домой, вынула из сумки холодную банку. Дрожащей рукой открыла крышку и приникла к пенящейся жидкости.

Опустошив банку, Люся посмотрела на неё с удивлением. Потом кинулась к своему ежедневнику. В маленьком вклеенном календаре на обороте она точками отмечала свой менструальный цикл.

– А мне ты зачем это говоришь? А про средства защиты я тебе была должна рассказать? Словно несовершеннолетнее дитя! Это твои проблемы! Кроме того, какая же это проблема? Тебе под тридцатник, а брак не светит! Хоть ребёночка родишь себе в утешение! Всё же не от бича местного понесла. Игнатьевич – мужик видный! – Клавдия Ивановна говорила, не отрываясь от дисплея своего служебного телефона.

– Он разозлился и выбросил мои презервативы в мусорку. Сказал, что не любит с ними… Что мне теперь делать? На какие шиши я буду растить этого ребёнка? Зачем мне этот ребёнок? Ты же всё знаешь, что у меня… Может, дашь мне координаты Гоборина? – робко попросила Люся.

– Зачем? Чтобы ты мозг ему вынесла? Чтобы он меня с работы погнал? Хороша твоя благодарность, нечего сказать! Не зли меня, пока я сама не уволила тебя! Всё, свободна! – Клавдия Ивановна покраснела от досады и выключила телефон.

* * *

– Альберт! Можно тебя на минутку! Только на одну минутку! Пожалуйста, помоги мне! – Люся открыла окно и проговорила плачущим голосом. Она весь вечер не отходила от окна, караулила Альберта Вяцкого.

– Что случилось? – спросил Альберт, вглядываясь в темное окно на первом этаже. Обычно он вежливо здоровался с соседями, но практически не замечал их лиц. Сегодня он был расстроен ссорой с Ольгой. Любимая девушка отказалась ехать в выходные на фестиваль танца в Иркутск. А он так надеялся на её поддержку. Альберт мрачно курил и размышлял, как бы уговорить Олечку поехать с ним.

Но женщина в окне снова заплакала и снова обратилась к нему по имени. Значит, она знала его. Что ж, соседка, надо помочь… Альберт с досадой затушил сигарету и зашёл в подъезд.

Он слушал жалобы соседки, её плач по умершей матери, произносил сочувственные слова и даже согласился выпить глоток вина в память о покойной. Альберт был хорошо воспитан.

Вскоре случайный эпизод с соседкой был забыт.

Они с Олей помирились и он, наконец, сделал ей предложение. Оля ответила: Да! Всё остальное растворилось в тумане суетных будней. Началась беготня по свадебным салонам в поисках какого-то необыкновенного платья для Ольги.

Свадьбу запланировали на начало июня. Из Германии приедут родители Ольги. Её отец, Генрих Генрихович Гольштейн – соучредитель автомобильного завода в Дрездене, специально ко дню их свадьбы заказал автомобиль серебристого цвета особой конструкции. Свадебный подарок дочери.

А в мае к нему на работу пришла заплаканная Ольга и швырнула ему на рабочий стол обручальное кольцо.

– Если ты так хотел ребёнка, мог бы сообщить мне об этом! Но ты твердил о своей карьере! Просил меня подождать с рождением детей! Ты твердил о доверии, а сам одновременно бегал утолять свою похоть к другим женщинам! Мерзавец! Лжец! – крикнула Ольга.

Потрясенный Альберт потерял дар речи.

* * *

Первые два года своей вынужденной семейной жизни Альберт утешал себя надеждами, что как только маленькой дочке Арине исполнится три года, он оформит развод с Люсей. Он выполнит свой долг по отношению к Людмиле. Альберт часто говорил об этом приятелям и коллегам, ощущая себя благородным страдальцем во имя благополучия своего ребёнка. Приятели кивали головой и недоверчиво поглядывали на него. Конечно, уверял их Альберт, он будет исправно платить алименты, а сам уедет в Москву и восполнит упущенное в своей карьере организатора танцевальных конкурсов.

Но каждый вечер он покорно шёл в квартиру к Люсе. Ему самому было непонятно, почему он столько лет живёт с женщиной, которую не любит. Почему по-прежнему мечтает об Ольге, а спать ложится с Люсей. Когда Альберт начинал свой самоанализ, в нём возникала злость на самого себя. Жена всегда была ласкова с ним. Она поддерживала Альберта во всём. Согласилась ждать его, пока он сделает карьеру в Москве. Она не возражала против его командировок в Москву, хотя всегда подчеркивала, что будет скучать без него. Её покладистость и забота, граничащие с самопожертвованием трогали Альберта. Правда, жена не любила гостей, но Альберт привык и к этому. С друзьями он мог встретиться на работе, а дома Люся готовила вкусные ужины, не забывая купить бутылку его любимого вина.

– Мы, брат, все немножко подкаблучники, но ты однако по этой части всех обогнал! – часто говорил Архип Кузнецов, руководитель художественной школы и друг детства. Иногда, когда дети расходились по домам, они собирались в мастерской дома культуры, расположенной в каменной светлой пристройке и выпивали по кружке свежего пива.