Цветочек. Маска треснула. Том 2 (СИ)

– Подручными Истаридана были Наказывающий Духов за несправедливость и Повелитель пепла и огня, командир Выжигающего Полчища. Духи, по силе равные богам. Они принесли очень много разрушений и были очень могущественными противниками. Ссадашилий и Исхедиар, – Милаш закурил выдохнул струю дыма. – Последний стал нашим Предком. Ты успел с ним познакомиться.

Ссадаши задержал дыхание. Ошеломляющим было уже то, что основателем рода Фанлекс был бессмертный. О таком он слышал только в легендах и теперь сомневался, легенды ли это.

Но узнать, что Предок Дейны – Тёмный Дух, выжигавший в период Древних войн врагов полчищами, – это как удар под дых. Истаридан и иже с ним были на стороне проигравших. В истории они остались записаны злодеями. В настоящем их имена старались не упоминать.

– Дед до сих пор уверен, что они выступали на стороне истины, – Милаш тонко улыбнулся, – так что можешь об этом с ним даже не говорить. Нагов он чуть-чуть недолюбливает, но зла не держит, так что мешать вам с Дейной не будет. Он злопамятный, но не мстительный.

Ссадаши молча налил в чашку вина и залпом выпил.

– Мне продолжать или я могу завтра забрать Дейну домой? – невинно поинтересовался Милаш.

Наагалей сам не успел понять, что творит. Хвост стремительно прополз под столом, обвил левую ногу виконта и упреждающе-крепко сжал. С губ сорвалось взбешённое шипение. Шширар изумлённо приоткрыл рот.

– Хорошо, продолжаю, – Милаш ласково погладил чешуйчатую конечность, и сморщившийся Ссадаши поторопился освободить его. – Через некоторое время после падения Исхедарреша новоявленный наагашейд Ваайшайхадаш… ну тот, который был наагашехом… вместе с главой проклятых мирников устроил ловушку для Деда. И тот в неё даже попал. Они заключили его в смертное тело. Представь, что ты жил тысячи лет, ничего не чувствуя. Ни боли, ни радости. А тут на тебя обрушивается весь спектр негативных ощущений. Мирники держали его в плену несколько месяцев.

Виконт вновь умолк, затягиваясь. Рассказывать, что именно проклятый народ делал с причиной своего бедствия, он не собирался. Ссадаши и так понимал, что духу пришлось, мягко говоря, несладко. Заключённый в слабое и чувствительно смертное тело, он наверняка сходил с ума от остроты неведанных ранее ощущений.

– Дочь тогдашнего главы мирников пожалела его.

– На свою беду, – хмыкнул Шерр.

– Эй, – возмутился дядя, – как ты можешь называть сильнейшую любовь бедой? Поганец!

– Она влюбилась во врага своего народа? – удивился Ссадаши.

– Нет… то есть да… Не сразу, – скривился Милаш. – Ей стало жаль Деда. Он почти не понимал, что с ним происходит, и она выкрала его из темницы. Спрятала. Лечила. Она была из не проклятых мирников, это сейчас таких не осталось… Так что она могла лечить, в отличие от нынешних туманников. Кровь детей мира уже была лекарством.

Ссадаши припомнил ночи на берегу Нолина, когда его отравленного Дейна поила водой со странным железистым привкусом.

– Будучи в смертном теле, Дед изначально познал только боль и всё самое паршивое, что могли придумать взбешённые мирники. А тут боль резко исчезла и ей на смену пришла ласка. Бабушка не то чтобы была очень мила с ним, но каждое её прикосновение было приятным. Ну, если сравнивать с тем, что было. Дед с ней же впервые познал, что такое влюблённость, а так как он дух, который раньше вообще не чувствовал и не знает, что правильно, а что нет…

– Он её просто украл, – перебил дядю Шерр. – За ним потом ещё два века все туманники охотились.

– Ну… – начал было Милаш.

– И если Сепуш Хауриц узнает, чьи мы потомки, то не знаю, останетесь ли вы и дальше друзьями.

– Шерр, заткни рот, – мягко посоветовал дядя. – Если кратко, наагалей, то мы потомки этой пары. Могучего, немного дурного Тёмного духа и женщины из детей мира. Они произвели на свет двух сыновей, и они стали первыми детьми нашего немного странного семейства.

Повисло молчание. Ссадаши в глубокой задумчивости попивал вино и пощипал струны гитары. Только её звуки и разбавляли тишину. Ну и жевание Шерра, который наконец добрался до нормальной еды в нормальной обстановке.

Сложно уложить в голове, что Предком нежной и ранимой Дейны являлся дух, представленный в истории мира как настоящее чудовище. Представитель древней жестокости. И ещё меньше этот образ вязался с улыбающимся Дедом. Ссадаши он показался весьма добродушным, незлопамятным и очень семейным.

– Теперь ты понимаешь, кто мы такие? – Милаш приподнял брови. – Многие поколения нашей семьи придерживались… да и придерживаются завета Предка: любить и не смотреть на глупые заморочки смертных. Мы не смотрим на возраст, расу, разницу в сроке жизни…

– Пол, – хехекнул Шерр.

– Ты! – дядя вскинулся и, опустив чашку, схватил салфетку и запульнул её в лицо племянника. – Гадёныш, ты что, хочешь привести мужика?!

– Да я-то причём? – стушевался Шерр. – Я про дядю Варона…