Цветочки-василечки

— Какой тебе медведь, это я ползу, — и подумал: «А я ведь и правда, Мишка. Х-ха!»

В овраге было темно, сыро, местами даже скользко. Долго выбирались, падали, вставали, опять падали. Ободрали руки, лица, не говоря уже о штанах и майках. Сега потерял тапочку и шлёпал босой ногой по сырому, холодному, а местами чему-то колючему.

Выбрались из оврага, вздохнули. Но из леса-то не выбрались. Девчонку-то не нашли. Опять без толку аукали. Хоть кто-нибудь отозвался бы, если уже не девчонка. Как назло, лес будто вымер, будто стоит за сотни километров от жилья. А город был где-то рядом, только в какой стороне — неизвестно. Бывает же так. Смехота.

Долго плутали меж кустов и деревьев, пока не набрели на тропку. Ура! Дорога под ногами! Но куда по ней идти? В ту сторону или в эту? Пошли в ту, оказалось, надо было в эту. Пришли не в город, а в деревню. Название знакомое, когда-то проезжали. Медяки, которые были у Мишки в кармане, исчезли. Наверно, высыпались, когда лазил по оврагу. Так что денег на автобус не оказалось. Пришлось пешком. А километров немало. Сега снял вторую тапку, зло швырнул в кусты.

Шли голодные, усталые, ободранные, но всё это было — не беда. А вот девчонка… одна… в лесу… из-за них…

Когда подходили к городу, была уже ночь. Где живёт девчонка? Как её фамилия? Не знали. Дома, наверно, мать с ума сходит. Это Сега сказал родителям, что ночевать к Мишке пойдёт, а у Мишки вовсе родители уехали и не ведают, что его дома нет. А у неё… Ох! Знали только, где её дача. И всё.

Сели в последний автобус. Без кондуктора. Зайцами доехали до места, где начинались коллективные сады и огороды.

Оба одновременно увидели свет в одном из домиков. Неужели в её даче? Подошли ближе. Оказалось, да, в её. У обоих тоскливо заныло под ложечкой. Это родные пришли сюда её искать. А её, может, уже и в живых нет. А что? Бывает такое. Не волк заел, конечно, а от страха. Инфаркт и все.

В других дачах темно, только у неё свет. Если б было всё в порядке, зачем здесь свет бы горел? Все люди дома уже. Спят.

С каждым шагом ноги медленнее двигаются по дорожке, по той самой, по которой девчонка днём бежала вприпрыжку с сумочкой. Ноги многотонные. Со всей силы двигаешь ими, а они чуть шевелятся. Чем ближе к даче, тем больше в них весу. Вот и калитка, только толкнуть её, шагнуть в дворик…

Дверь дачи открыта, прямоугольник света лежит на траве, делая её серо-серебристой. Как труден этот шаг. Ведь надо войти и сказать правду. Калитка скрипнула. Открылась и закрылась. Ребята сделали его, этот тяжёлый шаг. Сделали и… остановились, как вкопанные.

В прямоугольнике света на траве вдруг появилась девчачья тень, и знакомый-презнакомый голос спокойно спросил:

— Кто там?

Ребята замерли, не видные в темноте.

— Никого нет, деда. Показалось, — девчонка вошла в дачу, но голос её остался слышен во дворе. — Деда, я люблю с тобой дежурить. Сейчас мы все участки обойдём, да? Только времени не знаем пока. Но скоро птицы начнут просыпаться, тогда узнаем. Эх, растяпа я, растяпа. Растеряха первый сорт. Компас купить можно, а часы-то твои — именные! Не прощу себе!

Когда приходит к человеку большое счастье или большое горе, то не сразу веришь в него. Так и мальчишки стояли сейчас и не верили ушам своим, вернее, боялись поверить — а вдруг это неправда, вдруг только послышалось.

— А как ты без часов не опоздала к четырём?

— По цветам на полянке. Гляжу, цикорий глаза зажмурил, значит, два часа, третий. Думаю, ещё можно у доктора побыть, полечиться. Чувствуешь, я почти не кашляю?

— Угу.

— А в три часа мак засыпает. Как зажмурился, так я домой пошла. Вошла в лес на север, значит, выходить нацо на юг.

— Не плутала без компаса?

— Я его никогда не вытаскиваю. Зря кладёшь. Брусничка красным боком юг показала, зелёным — север, а бабочка крылышками подтвердила. А около самого доктора муравейник подсказал. Северная сторона у него крутая, южная — отлогая.

— Всё знаешь, — дед, довольный, хмыкнул. — Надо и мне к сосне сходить, к твоему доктору знаменитому, подышать её смолистым воздухом. Авось кашель скорее пройдёт. Лучше, чем эти таблетки глотать.

— Давно зову.

В даче стало тихо. Мальчишки стояли, ошарашенные радостью, которая, как с неба, свалилась на них. Бывает же такое в жизни! И девчонка нашлась! И думает, что вещи потеряла! Значит, ребята перед ней чистенькие. Удача. Вот удача! Вещи можно тихонько подкинуть, никто не узнает, где они были.

Тихо вышли за калитку, так что она и не скрипнула.

И вдруг откуда ни возьмись:

— Попались! Наконец-то! Вот они! Держите! Стой! Стой! Держи! — это неожиданно накинулись на них мужчина и женщина. Женщина орала визгливо и торжествующе, а мужчина вцепился железными пятернями в ребячьи руки и отрезал:

— В милицию!

Мальчишки никуда не удирали, только удивлённо глазами хлопали.

— Веди их сюда! К свету! — верещала женщина. — Они! Точно они! По лицам вижу!

Она открыла калитку, и мужчина повёл Мишку и Сегу в девчонкин двор. Они шли, не сопротивляясь, в каком-то оцепенении. На порог дачи выскочила девчонка, за ней — дед.