Цветочная романтика (СИ)

— Официальное представление наследника, — бурчит альфа, супя брови. Омежка его… смущает. Как-то так. Уж больно он милый, наивный и невинный, а пахнет… Мальчик пахнет как-то непередаваемо. Именно для Гаары всем тем, что он любит, одновременно. Собаку но Гаара любит только три вещи: чистое небо, горячий песок и свою гитару. Если у песка и даже неба может быть запах, то гитара, которую он купил ещё в годы шальной юности, вряд ли может чем-то пахнуть. Но для Гаары она имеет запах мечты, пусть и недосягаемой, зато вполне себе так ощущаемой, когда он, смотря на закат с балкона своего особняка, медленно перебирает натянутые струны.

— Думаю, вам бы подошли хризантемы, — внезапно выдает омежка, улыбаясь ему, хмурому и напыжившемуся, в ответ. Сущность внутри издает какой-то странный визг и начинает свой бешеный танец. К подобным вывертам Первого ему не привыкать, вот только раньше самому альфе не хотелось вторить сущности, напевая что-то весёлое и кружась в незамысловатом танце. Если он не сходит с ума, то это всё влияние странного омежки, сущность которого воспринимается как сгусток белого, мягкого света.

— Почему именно хризантемы?

— Ну… — омежка забавно прикладывает пальчик к губе и возводит глаза к потолку, задумываясь. — Это сложно объяснить. Просто чувствую, что эти цветы близки вам по духу. К тому же, — мальчишка встрепенулся, снова посмотрев на него с улыбкой, — о появлении хризантем есть замечательная легенда…

— Я знаю, — Гаара грубо и резко прерывает омегу, пытаясь не поддаваться заполоняющим его сосредоточие чувствам, располагающим его к этому цветку.

— Простите, о-кяку-сама, мою навязчивость, — омежка низко кланяется несколько раз. — Я не так давно работаю в этом магазине, поэтому иногда, увлёкшись, переступаю черту.

— Эм… ничего страшного… Хаку-кун, — альфа снова испытывает стыд, быстро читая имя омежки на его бейджике. У Гаары складывается такое ощущение, что он грубый и неотесанный мужлан, позарившийся на нечто прекрасное и невинное. Свою вину хочется как-то загладить, пусть альфа и не знает, как это правильно делается. Помнится, Наруто, радея за его личную жизнь, советовал ему улыбаться тем, кто вызывает у него положительные эмоции, кто ему дорог.

Сестра и брат ему дороги, но те уже взрослые особи со своими семьями, а вот по поводу тех, кто вызывал бы в нём положительные эмоции… Бизнес потому и бизнес, что он сух и беспристрастен, лишён, так сказать, эмоциональной сферы, которая только мешает вести дела на должном уровне, но и Хаку не бизнес-партнер, не сотрудник и даже не омега из высшего света. Обычная дворовая омежка, так упоительно пахнущая мелодией остывающего под ночным небом песка.

— Я буду рад, если ты мне поможешь, — и альфа, преодолевая собственную закостенелость, тянет уголки губ в разные стороны, надеясь, что это нечто хотя бы отдаленно напоминает улыбку.

— Правда? — кажется, омежка и правда светится белым, мягким светом, а ещё улыбается так, что обезоруживает прям до сущностной наготы. Странное ощущение, но неприятным Собаку но Гааре оно не кажется.

— Правда, — кивает альфа, пытаясь ещё и выражение лица сделать подобродушней. В конце концов, общение с Хаку не кажется ему сложным или же к чему-то обязывающим, как и его запах не отталкивает, в отличие от дорогущих феромональных духов, которыми пользуется половина современных омег.

— Тогда прошу за мной, — омежка любезно указывает вперёд, он же учтиво предлагает мальчику пройти первым.

Хаку ведёт его к небольшому углублению в стене, где, очевидно, и расположен уголок с хризантемами, и оборачивается чуть ли не каждые пять секунд, словно боится, что альфы за его спиной не окажется. Сам же Собаку но Гаара любуется гибкой фигуркой и чёрным золотом волос омежки, отвечая ему улыбкой и безмолвным «верь мне» во взгляде.

***

— Добрый день. Могу я вам чем-то помочь? — омега, которая по его личным наблюдениям ходит по магазину уже около получаса, вздрагивает, переводя на него растерянный взгляд. Киба вежливо улыбается и отступает на шаг. Всё-таки местечко он выбрал не самое подходящее: отделение с тюльпанами, в котором больше нет посетителей и которое слабо просматривается с коридора, так что не удивительно, что молодая и довольно-таки симпатичная омега испугалась.

Видок у него, к слову, ещё тот, но Киба — рокер в душе, дворовой и бесшабашный, которому и в голову не приходило меняться. Для альфы его возраста работа консультанта в цветочной лавке — сомнительное достижение, как и всякого рода поделки, которые он продает здесь же как сувениры, но у Инудзуки Кибы есть мечта и цель, к которым он упорно идёт уже пять лет. Альфа уверен, что ещё столько же, и он станет совладельцем магазина, расширив его до супермаркета, а там и до селекционных исследований рукой подать. Инудзука Киба считает, что его мечта того стоит.

— Вы знаете… — неуверенно шепчет омега, неотрывно смотря на кадку, полную белых тюльпанов, — я пару лет не была в Японии, а теперь, по возвращении, узнала, что у человека, который мне очень дорог, родился сын…