Цветочное сердце

Наше крепкое рукопожатие напомнило мне детство. Тайны, которые мы хранили от остальных. Признания, которыми обменивались со слезами на глазах в крепостях из одеял. В ту пору такие обещания казались очень серьезными.

Магия пульсировала в руках, вызывая резкую боль, словно я мышцу растянула. Потом к плечу пробежал заряд электричества. Я охнула и притянула руку к себе. Ее саднило, как от ожога, а потом, так же внезапно, как появились, световые блики и боль исчезли.

Вопреки ожиданиям, кожа у меня не покраснела и не запульсировала. Не изменилось ничего – только на безымянном пальце появилось тонкое колечко черного цвета.

Ксавье согнул кисть – на его безымянном пальце теперь красовалось такое же кольцо. Кожа на руках и ладони стала воспаленно-красной.

– Ваша рука! Ой, Ксавье, простите меня, пожалуйста…

– Вы не виноваты. – Ксавье повернулся к саквояжу со снадобьями, который открылся с негромким «щелк!». Достав баночку с целебным бальзамом, он кивнул ей – крышка отлетела сама собой. Смазав ладонь бальзамом, Ксавье перевязал ее бинтом.

– Больно? – спросила я. Отчасти мне хотелось знать, сильно ли страдает папа из-за того, что я прикасалась к его щеке.

– Саднит, – коротко ответил Ксавье. Прежде чем закрыть саквояж, он вложил золотую визитную карточку и квадратную бутылку мне в левую руку, до сих пор обтянутую перчаткой. – Это успокоительное, – пояснил он. – Состояние вашего отца останется нестабильным. Ложка снадобья поможет ему заснуть. И он не будет чувствовать боль. – Ксавье показал на карточку. – Если случится что-то непредвиденное, сожгите ее – и я приду к вам на помощь.

Я осмотрела карточку, на которой просто было написано: «Его благородие Ксавье Морвин, волшебник». И почувствовала укол ревности. Ни умом, ни талантом я ему не уступала. Меня должны были называть «мадам Лукас». Теперь это стало невозможным.

Я сжала бутылочку в кулаке:

– Хорошо.

– В ближайшее время я навещу Совет. Объясню его членам ситуацию и уговорю их отсрочить наложение связывающего заклинания. Они смогут оказать вам с отцом дополнительную помощь.

Перспектива во второй раз принимать у себя членов Совета мне не улыбалась, но помощь требовалась. И я собиралась принять ее в любой форме. Ксавье повернулся ко мне спиной и поднял саквояж со стола.

– Чем же мне платить членам Совета? – робко спросила я. – Все сбережения я отдала вам.

– Ничего страшного. Теперь вы – моя ученица. Если я попрошу, они уделят внимание вашему отцу. – На миг Ксавье взялся за дверную ручку, потом снова повернулся ко мне. – И последнее. Мы, конечно, живем в часе пути друг от друга, но не разумнее ли еще больше отдалить мистера Лукаса от вашей магии? Вы понимаете меня?

Я замялась. Ксавье хотел оторвать мою магию – меня – от моего папы.

– Вы хотите, чтобы я жила с вами? – уточнила я.

– Для ученика вполне традиционно менять место жительства.

Я не сдержала усмешку. Традиционно? Для лучшего друга детства традиционно уподобляться старшему и мудрому наставнику? Для ведьмы традиционно проклинать собственного отца? Для двух молодых людей традиционно заключать соглашения вроде этого?

Ксавье снова повернулся к двери:

– С этим возникнет проблема, мисс Лукас?

– Нет, – отозвалась я, хотя при мысли, что придется оставить папу одного в таком состоянии, начинало болеть сердце. Не затянутой в перчатку рукой я сжала кончик косы. – Я сделаю то, что лучше для папы.

Ксавье кивнул:

– Тогда приступим завтра утром.

Пока он поворачивал дверную ручку, я отважилась задать еще один вопрос:

– Как думаете, смогу я видеться с ним по выходным? Так будет безопасно?

Пальцы Ксавье затанцевали на зубчатом металле дверной ручки.

– По субботам мне понадобится ваша помощь.

– Еще пять минут назад вы вообще не нуждались в ученице.

Ксавье резко хохотнул – ничего искреннее я не слышала от него со времен нашего детства.

– Очень хорошо. По субботам и воскресеньям вы сможете видеть отца.

Ксавье сделал глубокий вдох и прижал лоб к кухонной двери. Он зашептал ей, потом снова запел свою песню. Она была успокаивающей, гипнотизирующей, и мои веки начали смыкаться. Я закрыла глаза, и дверь захлопнулась. Когда я открыла их снова, наша гостиная была, как всегда, пустой.

Бледный как полотно, худой папа сел на своей временной постели.

– Я слышал бормотание, потом кухонная дверь засияла, – сказал он. – Что случилось? Что это была за магия?

Я подумала о черном кольце, появившемся у меня на пальце, и быстро засунула руку в карман. Я не могла допустить, чтобы папа увидел доказательство нашей с Ксавье сделки. Что ради спасения его жизни я пожертвовала магией, которую он называл моим сокровищем.

– Ксавье попросил меня стать его ученицей, – ответила я. – Приступаю завтра.

4

Вопреки папиным возражениям, ту ночь я провела на полу рядом с его диваном. Лежа без сна, наблюдала, как поднимается и опускается его грудь, и беспокоилась, что из нее снова прорастут цветы. Периодически папа тянулся ко мне через край дивана – пытался потрепать меня по голове или обнять за плечи, – но я отстранялась от него, поворачиваясь к книгам по магии, которые положила рядом с собой.