Цветочные часы

Элен обладала довольно эффектной внешностью. Приятное, слегка удлиненное лицо с большими серыми глазами и узковатыми, ярко накрашенными губами. Светло-рыжие волнистые волосы до плеч. Полная грудь, с трудом размещавшаяся под блузкой, сквозь которую просвечивали кружевные бра, едва прикрывавшие темные окружья сосков. Тонкая талия плавно переходила в стройные бедра и бесконечность ног, казавшихся еще длиннее из-за мини-юбки. Впрочем, в длинной юбке с разрезами до бедра они выглядели еще эротичнее.

Элен не скрывала прелести своей фигуры и в присутствии мужчин нередко принимала картинные позы, повышавшие жизненный тонус окружающих и пробуждавшие в них желания, о которых не сообщают даже сексопатологу, не говоря уже о женах. Ее острый язычок столь заманчиво облизывал насыщенные яркой помадой губы, что невольно хотелось присосаться к ним для того, чтобы проверить устойчивость окраски. А голос… Грудное контральто с эротическими модуляциями беспрепятственно проникало в мужские уши и глубины мозга, парализуя волю к сопротивлению и голос разума…

В общем, девушка явно не из викторианской эпохи. Классический продукт эпохи женской эмансипации и сексуальной революции. Естественно, что женская часть канадского дипломатического сообщества, состоящая в законном браке, неутомимо плела интриги, направленные на то, чтобы ускорить возвращение на родину любвеобильной и опасной для них красотки со зловещей славой «интриганки» и потенциальной «разрушительницы семей». Хотя, конечно, дамы несколько преувеличивали степень реальной угрозы своему благополучию.

Элен отличалась рациональным складом ума и предпочитала не тратить понапрасну усилий на неперспективные экспонаты. Она четко знала, чего хочет от жизни, и всех окружающих мужчин делила на две категории – пригодных и непригодных для замужества. При этом серьезно относилась только к первой категории. Что касается второй группы, то, как быстро понял Поль, флирт с ними иногда практиковался, но носил чисто спортивный характер, скорее для тренировки и проверки способностей и технологий в искусстве обольщения.

Естественно, что уже со второго дня пребывания в Женеве перспективный новичок попал в сферу ее пристального внимания и плотной опеки. За неделю он успел получить более десятка предложений о совместном проведении времени. От катания по набережной вдоль озера Леман на роликовых коньках до выезда на ее машине в китайский ресторан «Меконг» куда-то за пределы Женевы. Одно из них – поездку на ежегодный международный автосалон – он все же не смог отвергнуть. Победили любопытство и мужская любовь к автотехнике, а главное – практическая потребность. Пора было обзаводиться собственным автотранспортом. Конечно, лучше всего взять уже испытанный «мицубиси-паджеро», верно послуживший ему много лет в Канаде и весьма пригодный как раз для главного в его жизни – выездов на горные трассы.

В ассортимент предложений Элен вошел и более чем прозрачный намек на возможность выпить по чашечке кофе у нее дома вечером после работы, послушать музыкальные записи, да и вообще расслабиться, чтобы снять накопившиеся усталость и стрессы. Предложение сопровождалось доверчивым наложением теплой и ласковой женской ладони на его ладонь, потом сближением двух тел на более чем интимную дистанцию по инициативе дамы, с выразительным облизыванием по спирали как бы пересыхающих от волнения губ. Движение языка дополнялось учащенным и прерывистым от страсти дыханием и выразительными колебаниями груди под расстегнувшейся наполовину кофточкой. А само предложение озвучивалось сочным, трепетным голосом, в котором звучало гораздо больше сладостных обещаний, чем произносилось. О выражении ее глаз в эту минуту даже говорить не приходится. В зрачках явственно проступало видение обнаженного, мускулистого мужского тела, покорно распростертого на постели в готовности насытить собой ее страстное лоно.

Тогда он просто позорно сбежал с «поля боя», под каким-то нелепым предлогом, впервые в жизни оскорбив женщину отказом и продлевая свои половые страдания. Конечно, своим обостренным женским чутьем Элен прекрасно ощущала его сексуальный голод и играла с ним, как кошка с мышкой, ожидая, когда созревший плод сам упадет в ее объятия. Он тоже понимал, что после нескольких месяцев воздержания ему все труднее сдерживать голос плоти. Он подошел к опасной черте, когда рассудок начинает отказывать под давлением природных инстинктов.

После расставания с Мари-Кристин у него вообще не было женщин. Никакой личной жизни, никакой физической близости, даже поцелуев. Ненормальная и непривычная ситуации давали себя знать. Он же не отшельник, живущий в промерзших гималайских пещерах или прокаленных солнцем безводных синайских песках, где нет никаких дьявольских искушений и бунтующую плоть гораздо проще усмирить и успокоить. Заниматься самобичеванием по рецепту экзальтированных фанатиков и аскетов было бы неразумно. А обливания холодной водой и отжимания от пола по сто раз в такой ситуации мало помогали.