Цветочные часы

Натали не могла прочитать мысли Поля, но интуитивно чувствовала его общий настрой, тем более что и сама ощущала нечто подобное. Какие-то колдовские флюиды витали в воздухе, воздействуя на обоих, позволяя понимать друг друга без слов. Невольно она постоянно сравнивала происходящее со своим недавним прошлым. Как все это отличалось от ее отношений с мсье Леви, с его жестким прагматизмом, цинизмом и эгоизмом…

После ресторанчика они еще долго гуляли по набережной, от моста Пон-де-л’Иль до парка Мон-Репо. Кормили лебедей, лакомились мороженым и шоколадом, любовались скользящими по водной глади яхтами и живописными, оригинальными скульптурами, украшавшими газоны. Особенно впечатляли тонко-грациозная, романтическая и слегка абстрактная скульптура светской дамы в стиле XIX века в начале набережной Вильсона и завершающая эту набережную мощная, в натуральную величину скульптура коня и обнаженного юноши рядом. В конце свидания они рискнули покататься на почти игрушечном поезде для детей и туристов, неспешно курсировавшем по асфальту набережной.

В поезде они сидели рядом на деревянной скамейке, в окружении шумной детворы и их родителей, и на какое-то время у Поля проснулось ощущение возвращения в детство. А потом оно переросло совсем в другие, взрослые чувства, но тоже связанные с детьми. Он вдруг представил себе, что они сидят в этом вагончике с собственным ребенком, похожим одновременно на обоих родителей. Его воображение создало яркий, почти осязаемый образ этого малыша. Мальчик с темными, как у матери, вьющимися волосами и серо-голубыми, как у него, пытливыми и серьезными глазами. Будущий горнолыжник по имени Анри. Он даже почувствовал тяжесть и чистый, молочный запах его тела, как будто уже держал его на коленях. И поразился тому, что впервые в нем проявился генетически заложенный в каждом человеке инстинкт отцовства. Что еще более странно, он воспринимал в этот момент сидящую рядом женщину, как будущую мать его ребенка, их общих детей, нисколько не сомневаясь, что так оно и будет.

К сожалению, это видение длилось недолго, но вполне достаточно, чтобы понять – он на пороге совершенно новых открытий в своей жизни. Провидение сделало ему подарок. Перед ним открылась первая страница в «Книге судеб», на которой проявился облик возможной будущей избранницы. А вот станет ли он явью и что откроется ему на следующей странице, пока неясно. Многое будет зависеть от него самого.

6

Натали лежала в постели совершенно обнаженная, отбросив в сторону легкое одеяло и задумчиво разглядывая слегка затуманенный серебристый диск луны, подглядывавший за ней с бархатисто-черного, усыпанного звездами небосвода. Во всем теле чувствовалось какое-то томление, и еще было едва ощутимое ожидание чего-то прекрасного, стоящего буквально рядом, у подножия кровати. Стоит только протянуть руку, и в лунном свете обрисуется облик мужчины, с которым она рассталась всего несколько часов назад. С которым сидела рядом в маленьком, тесном вагончике, ощущая его близость всеми клеточками своего тела, чувствуя излучаемую им спокойную уверенность, мощь, а главное – внимание и доброту.

Ей так хотелось прижаться к нему еще ближе, почувствовать его руки на своих плечах, ощутить его губы на своих губах. Но он не догадался это сделать. Или, скорее, не решился, поскольку в нем таились те же желания, она знала. А жаль. Даже не поцеловались ни разу, хотя были весьма близки к этому, особенно при расставании, стоя в тени деревьев недалеко от ее дома. Уже держались за руки и инстинктивно потянулись губами друг к другу. Она даже успела закрыть глаза. Но так и не почувствовала вкуса его поцелуя. Поль вдруг резко отпрянул, что-то сконфуженно и невнятно пробормотал, как бы извиняясь, а потом пожелал ей скороговоркой спокойной ночи и мгновенно исчез, растаяв в сумеречном мареве. Может быть, он боялся за себя?

Да и у нее куда-то пропала привычная смелость и былой цинизм в восприятии мужчин. Как будто боялась спугнуть подступавшие чувства. Боялась поначалу даже признаться сама себе в том, что с ней происходит что-то необычное. То, чего она никогда не испытывала в своей жизни, даже в ранний девический период, когда всем людям свойственно влюбляться. Но вот сейчас, оставшись наедине с мыслями, как бы прикрывшись от внешнего мира стенами и ночной темнотой, она поняла, что может и должна быть откровенной сама с собой.