Цветок Аида

— Не смей так говорить! — Геля уже обнимала свою дочь, которая ревела еще сильнее. Я оглянулась на бабушку. Та уже наливала из графина воду.

— Я… я… — За рыданиями Аделии невозможно было разобрать ни слова. Поэтому говорила ее мать.

— Девочка влюбилась! Это нормально в 18 лет! Тебя забыла спросить!

Я чуть не села мимо кресла — Геля никогда так не позволяла себе разговаривать с папой. Она у нас очень светская леди.

— А надо было спросить! — Папа изо всей силы хлопнул широкой ладонью по столу. — Надо было узнать у папы, можно в койку ложиться с первым встречным или нет! Еще и залетела от него! А теперь мы все по миру пойдем, поняла?! Все! И хорошо будет, если Аракчеевы нас не прикончат!

Эта фамилия мне ничего не говорила, так что я вопросительно посмотрела на бабушку. Она растерянно покачала головой — мы про папины дела вообще ничего не знаем, только то, что у него большой бизнес и этот бизнес приносит деньги.

— К счастью, у меня есть еще одна родная дочь!

От этих слов мне стало не по себе, я мгновенно забыла о неожиданной беременности младшей сестры и взглянула на папу. В детстве мне казалось, что он самый красивый мужчина на свете, а я просто недостаточно умна и хороша, чтобы он меня любил.

— Чего ты хочешь от Коры, Арсений? — Бабушка тоже чувствовала приближение беды.

— Кора должна выйти замуж за Даниза Аракчеева, — ответил папа, неотрывно глядя мне в глаза. — Это спасет мой бизнес, а значит, и ваши жизни тоже.

Глава 2

Аид 

Утренние пробки раздражали. В обе стороны, что особенно неприятно. На часах уже восемь сорок три, и если проторчу на Рублевке еще полчаса, то весь день придется сдвигать из-за этого ушлепка. Но вправить мозг Данизу надо лично — недомерок пока так и не осознал, что он должен семье.

Раз «встречка» занята, значит, по обочине. Здесь уже стоять не пришлось.

На приборной панели появился входящий вызов. Я ждал этого звонка.

— Все подчистили, Аид. Фоток и видео его ночных развлечений в Сети больше нет.

— И не будет?

— Нет. Я лично удалил из памяти телефонов все, что касается твоего младшего брата.

Голос в динамике принадлежал Артему. Мы знакомы с ним уже пять лет, прежде он никогда не подводил. Один из немногих бывших спецназовцев, которые остались у меня работать после смерти отца.

— Журналюги?

— Им пасть заткнули.

— Эти твари ничего не должны писать. Только то, за что мы им платим.

— Понял. Огласки не будет.

Через двадцать минут я уже поднимался по ступенькам особняка. Сзади осталась раздолбанная «бентли», которую отец подарил Данизу на двадцатилетие в прошлом году.

Я никогда не любил этот дом, он напоминал о жизни, которой у меня никогда не было, и о людях, о которых теперь вынужден заботиться.

Даниз валялся на ковре в главной гостиной, до своей спальни на втором этаже так и не дополз. Две полураздетые шлюхи лежали на диванах.

За спиной послышались робкие шаги, я обернулся. На пороге стояла одна из горничных и со страхом смотрела на разбитые бутылки на полу.

— Принеси из кухни лед. Много льда.

Я уже набирал номер начальника охраны дома. Уже бывшего, но он еще об этом не знал.

— Вели увезти двух девок из дома и отгони в ремонт машину Даниза.

— Герман Всеволодович, доброе утро! Я сам собирался прийти… Мне сообщили, что вы приехали. Дело в том, что ваш младший брат не велел… мы решили не вмешиваться ночью, чтобы не усугублять. Ваша мачеха разрешила девушкам остаться.

Я нажал на отбой. Вдова отца и мать двух моих братьев никак не могла понять, что ее власть в этом доме закончилась. Пора поставить точку. Я быстро отправил сообщение Артему.

— В-вот, возьмите, пожалуйста. — Напуганная горничная протягивала ведерко со льдом.

Через пять минут два парня выволокли в коридор упирающихся мокрых телок, они тщетно пытались докричаться до Даниза, но мелкий ублюдок даже не пошевелился. Я дождался, пока их вопли прекратились и в доме стало тихо.

— Вставай, придурок. Я знаю, что ты проснулся.

— Пить дай. Сушняк, мать твою...

Я молча бросил ему бутылку воды и глянул на часы. У меня оставалось максимум десять минут.

— На хрена надо было так жестко с девочками? Они тебе ничего не сделали.

Даниз уже кинул на пол бутылку. Говорить он в состоянии, соображать, надеюсь, тоже.

— Ты под домашним арестом, недомерок. — Я наклонился и подобрал с ковра его мобильный. — Без телефона, Интернета, бухла и таблеток. Попробуешь рыпнуться — оторву твою никчемную голову.

— Да за что?!

За те несколько лет, что я знаком со своим младшим братом, уже не раз мог убедиться, что он, как и я, унаследовал от нашего отца чутье на неприятности. Вот и сейчас сквозь возмущение в мутных глазах я видел, как он на самом деле напуган.

— Ты перешел черту, Даниз. Я велел вести себя скромно, не отсвечивать, пока не женишься и мы не получим, наконец, контроль над заводом.

— Почему я? Почему не ты или Севка? Почему жениться должен я?

— Охрану я сменил, здесь везде будут мои люди. Через три дня познакомишься с будущей женой. Приведи себя в порядок, рот будешь открывать только с разрешения.

— Мобилу верни, я тут сдохну один. Черт, Аид… — Он запнулся и как-то сразу успокоился.