Цветок Америки

Из нижней залы, ледяной от смертельно холодных сквозняков, шел запах капустного супа. Франца Эккарта проводили на второй этаж, где к запаху капусты примешивался аромат ладана. Монах-доминиканец постучал в толстую дверь с железными оковками. Открыл ее другой доминиканец, и Франц Эккарт оказался в большой зале, жарко натопленной большим камином, где можно было бы поджарить на вертеле сразу трех неверных. Подвешенный на крюк железный горшок что-то глухо бормотал – наверное, читал по-латыни молитвы.

Францу Эккарту пришлось некоторое время подождать. Наконец он был допущен к епископу.

Этьен де Понше сидел перед столом, затянутым пурпурной парчой, на котором возвышалось эбеновое распятие, инкрустированное золотом; на кресте корчился обнаженный человек из слоновой кости – Иисус.

Епископ поднял голову; шея и подбородок у него совершенно сливались. На гладком и свежем лице выделялись детские ямочки, лисьи глаза, изящный нос и чувственные губы. Квадратная шапочка покрывала темя. По дородности прелата легко было понять, что он не изнурял себя постом.

Этьен де Понше протянул руку; Франц Эккарт наклонился, чтобы поцеловать аметист в золотой оправе. Доминиканец дожидался знака: Понше кивнул, и к столу было придвинуто второе кресло. Посетителю не собирались читать наставление – следовательно, он мог сесть.

– Я не вижу тонзуры, – произнес Понше. – Стало быть, вы не клирик?

– Нет, монсеньор.

– Покровительство нашей святой церкви обеспечило бы вам спокойное существование.

И подчинило бы меня вашей цензуре, подумал Франц Эккарт.

– Было у вас или у кого-то из ваших столкновение с Жоржем д'Амбуазом, нашим кардиналом?

– Нет, монсеньор.

Понше кивнул:

– Стало быть, сделанное вами предупреждение было продиктовано чувством милосердия?

– Да, монсеньор. Точнее, положением звезд на небе.

– Ad limina apostolorum non it?

– Nec omne tulibet punctum,[38] – ответил Франц Эккарт, покачав головой.

– Это не личное мнение?

– Нет, монсеньор.

– Если бы вы высказали это не в столь шутливой манере, клан д'Амбуазов не пришел бы в такую ярость. Трон каменный не деревянный…

Прелат фыркнул:

– Стало быть, вы твердо верите в язык звезд?

– Если уметь понимать его, монсеньор.

– Однако вам известно возражение Цицерона: «Неужели все воины, павшие в битве при Каннах, имели один и тот же гороскоп?»

– Здесь есть один важный момент, монсеньор. Роковой приговор звезд был вынесен не воинам, а городу Канны. Скажем, если вы откажетесь ехать в город, где свирепствует чума, вам не будет угрожать опасность заболеть.

Епископ задумался:

– Интересный довод. Значит, астролог мог бы отсоветовать римлянам вступать в сражение с Ганнибалом близ этого города?

– Да, монсеньор.

– Решение звезд нельзя изменить?

– Полагаю, нельзя, монсеньор. Ни одна молитва не способна отменить затмение Солнца или Луны.

– Значит, это воля Господа?

– Полагаю, да, монсеньор.

– А дьявол не воздействует на звезды?

– Только с Божьего соизволения.

Епископ позвонил в колокольчик, вошел монах-доминиканец.

– Прошу вас, принесите нам два бокала вина с пряностями.

Итак, Понше получал удовольствие от беседы. Он вынул экземпляр «Речения звезд» из-под груды бумаг, пролистал его и нашел нужное место. Франц Эккарт заметил, что края листов обтрепались: епископ часто обращался к этой книжечке.

– В чем смысл вот этого катрена: «Неверной башни берегись, совет неверный в ее тени…»

Слуга принес серебряный графин и два бокала из итальянского стекла; наполнив один из них, он пригубил вино и протянул своему господину, затем наполнил второй и протянул гостю.

– Звезды указывают на кривую башню…

– Да это же Пиза! – вскричал Понше.

Франц Эккарт кивнул и отпил глоток: вино было подогрето и сдобрено корицей.

– А слово «совет», случайно, не означает «собор»?

– Возможно, и то и другое, монсеньор. Но я мог ошибиться.

Понше впился взглядом в молодого человека:

– Мессир де Бовуа, прошу вас, не хитрите со мной. Я оказал вам доверие. Признайтесь: вы хотели сказать, что в Пизе состоится собор?

Франц Эккарт кивнул.

– Пиза находится в герцогстве Миланском, за пределами владений понтифика. Но ведь только папа имеет право созвать собор. Вы понимаете, что вы написали?

– Моя рука лишь записывала. Диктовали звезды.

Понше вновь налил себе вина.

– Сын мой, вы объявляете во всеуслышание, что французский король созовет собор в Пизе. Это может означать только одно: попытку сместить папу.[39] Тяжелейшее обвинение!

Франц Эккарт встревожился: куда клонит епископ? Тот доверительно наклонился к нему – значит, не был настроен враждебно.

– Сын мой, – сказал Понше, откидываясь на спинку кресла, – пришлите мне свежий экземпляр вашего сборника. Предварите его чрезвычайно почтительным посвящением его святейшеству Юлию Второму. Я продиктую вам текст. А сборник отправлю папе. Полагаю, покровительство нашего святейшего отца не будет лишним для вас.

– Мне угрожает опасность?

– Может угрожать. К счастью, люди Жоржа д'Амбуаза считают ваши катрены наглыми и вздорными бреднями. Они невнимательно прочли сборник.

– Наш святейший отец возьмет под покровительство астролога?