Цветок асфоделя

Предложение Сметвик сделал вполне в своем духе. В Бате они сняли номер в обычной гостинице, чтобы не привлекать внимание магов. Аппарировать на вызов Гиппократ сумел бы и из номера. Однажды утром Гарри проснулась в постели одна, вторая была аккуратно заправлена, а на подушке лежала черная коробочка, обтянутая бархатом. И короткая записка под ней.

Срочный вызов в Мунго. И это позволит мне до вечера прожить с надеждой на положительный ответ.

В больнице предложение объявить себя женихом и невестой скорее напоминало шутку, традиционную для их пары. Несмотря на признания в любви, с чьей-то стороны многочисленные, с чьей-то — редкие, но не менее искренние, они никогда не подкрепляли заявление реальными аргументами.

Гарри вертела коробочку в пальцах, поглаживала тонкую ткань и не могла насмотреться на кольцо. Простая полоска светлого серебра с асфоделем — символом ее рода. Гиппократ не мог не понимать, что вынужден будет перейти в ее семью, принять фамилию Певерелл. И он….

Это серьезный шаг, сделав который, скорей всего, обратного пути уже не будет. Гарри уже не так молода, чтобы бегать по любовникам, искать чего-то. И она подозревала, что если Гиппократ оставил бы ее, собрать себя по кускам было бы крайне тяжело.

Сметвик никогда ничего не требовал, кроме соблюдения безопасности во время работы, никогда не смотрел на нее, как на представительницу древнего рода, от союза с которой можно было выиграть что-либо. В большой степени самодостаточный и уверенный в себе мужчина, сделавший свое имя самостоятельно, он происходил из хорошей семьи и не нуждался в утверждении за счет жены.

А еще… он просто любил Гарри. В его глазах женщина видела настоящую себя. Растрепанную, иногда в его рубашке или с перемазанной чернилами щекой, с горящими глазами, задыхающаяся от восторга исследования или от страсти, в его глазах она — не для всех, только для него, единственного. Он видел ту девушку, что встретил в лавке Нокса, с которой гулял в парке, которая потребовала с него желание в уплату работы. И, кстати, так и не взяла оплату. Надо будет подумать….

Ее роду требовался наследник, а Гиппократ будет хорошим отцом, верным мужем. В нем Гарри не сомневалась, ему доверяла, а это ли не максимально возможное, что может быть в браке. Страсть как вспыхнет, так и погаснет, любовь может перерасти в ненависть, а уважение останется навсегда.

Она никогда бы не смогла быть с мужчиной, которого не уважала. Это означало бы не уважать саму себя.

Поэтому день в Бате она провела, гуляя, с кольцом на пальце.

Сметвик аппарировал в номер ночью. В ярком лунном луче, падавшем из окна, блеснуло на руке кольцо с асфоделем. Гиппократ поцеловал его, прежде, чем лечь спать.

Они дали объявление в "Пророк", которое, что не удивительно, заняло вторую страницу. Скитер не рискнула писать откровенные гадости или делать инсинуации в отношении лучшего целителя Мунго — ведь запросто может попасть к нему, благодаря усилиям его невесты, происходящей из древнего темного рода. А, может, и Гарри имела все основания полагать, что причина заключалась именно в этом, Поттеры и Блэки проконтролировали очередную статью. Их Гарри пригласила на прием, первый торжественный прием, ради которого сняла бальный зал. Пускать к себе в особняк она никого не планировала. Ее дом — ее крепость.

В глубине души она опасалась за Гиппократа, за то, что может сделать с ним Том, теперь, когда он стал так дорог некроманту, насолившему главе Пожирателей. Но ничего поделать не могла, лишь снабдить защитными артефактами и порт-ключом в особняк, зная, что на время серьезных операций целитель вынужден снимать их, чтобы они не повлияли на общий магический фон заклинаний.

Но она отвлеклась. Гарри встряхнулась и посмотрела на студентов.

— Итак, господа мушкетеры, сегодня мы будем рассматривать с вами виды исчезающих чернил, технологию их приготовления, а также принципы сочетания с зачарованной бумагой и рунами.

Студенты заскрипели перьями. Гарри смотрела на их склоненные головы. Вся компания подходила под давнюю шутку "она сильно изменилась за лето". Началась финальная стадия гормональной перестройки организма, если раньше это проходило без внешних проявлений — кроме страдающего от их проказ замка и миссис Норрис ничего другого замечено не было — то теперь оказался затронут их облик. Поттер и Блэк вытянулись чуть ли не на голову, и раньше долговязый, сухопарый Снейп раздался слегка в плечах, появились намеки на мускулатуру. У них здорово ломались голоса, что невероятно сердило Сириуса, вынужденного постоянно кашлять, чтобы вновь перейти на басок, и заставляло Регулуса насмешливо фыркать над братом. Девушки округлились в нужных местах, Алиса отрастила слегка волосы, и они больше не походили на стрижку магловского военного. Зелья Северуса позволяли им избежать прыщей — самого неприятного, по мнению подростков, аспекта взросления.