Цветок Белогори

собой сотворить из глупой ревности? Если последнее, то он лично выкинет кошку из замка, так как самоубийц ни под каким соусом и

причиной–оправданием видеть не желал.

– Я видела, как ещё два часа назад, госпожа спускалась на кухню за горячим чаем и малиной, – проблеяла испуганная служанка, не

смея поднять своих глаз на злого Князя. – А где она сейчас, затрудняюсь сказать.

Надо же. Интересно, с сыном она тоже такая... испуганная. Или там все совершенно по–другому. Обычно с наложницами Рональда

Гарольд не разговаривал, а тут столько слов. К его экономке здесь обращались почтительно – "госпожа". Именно так. И не из-за места, которое она занимала, а просто по–другому не могли. Слишком отличалась Верба от всех местных женщин. Гарольд представил ее перед

собой. Одного взгляда достаточно, чтобы понять – перед тобой не просто девка, в чем бы она не была одета – госпожа! Столько времени у

него служит, а он даже не подумал об этом... "Экономка – госпожа... Кто же ты на самом деле, зараза белая?!.."

– Ясно, – буркнул себе под нос оборотень и широкими шагами направился в комнату к Вербе, надеясь там её застать.

И по мере приближения к комнате экономки злость все возрастала. А ещё осознание, что он устал, но вынужден отвлекаться по

пустякам. Наверное, поэтому хотелось швырнуть платье в лицо женщине, чтобы не забывалась. Он так и сделал. А потом были слова, от

которых он едва не взорвался. И кто это сейчас над ним насмехается? Больная скрюченная кошка, от которой прет гордостью и презрением

за версту? И это она–то побежала за ним в непогоду?

Мрачнее тучи Черный покинул комнату больной женщины. Лишь где-то в глубине его души шевельнулась капля сожаления и

восхищения. И ведь ни слезинки не выступило у нее на глазах. И не дрожала перед ним, как наложница Рональда. И даже он чувствует себя

чуточку виноватым. Это ещё почему?!

Гарольд направился к себе, чтобы принять теплый душ с дороги и сменить одежду. Приятные струи воды настроили мужчину на

несколько более мирный лад. И Змей даже насвистывал фривольный мотивчик, пришедший ему в голову. Эту песенку пела Агата в сторожке.

А после они, распив на двоих бутылку вина, переместились на спальное ложе. Понимающая в интимных утехах женщина и при живом муже не

раз посещала охотничий домик Чёрных. А уж теперь её темперамент никто не сдерживал. Правда, к Агате приехал брат, для поддержания её

морального облика и во избежание дурной славы. Но разве это помеха для свободолюбивой женщины? Сегодня она намекала, что теперь

путь к её постели и сердцу свободен. И если на счет первого Змей и раньше не видел препятствий, то второе его явно не заинтересовало. От

чего уже с утра между ними вышла ссора. Женщина надула губы, топнула ножкой и хлопнула дверью. Но за ней никто не побежал, за

исключением сопровождения дамы. Сам же Гарольд, неторопливо позавтракав, вернулся обратно, к себе в замок.

Дела поглотили Черного. Все шло как обычно. Разве что вездесущей экономки нигде не было видно. И это Гарольд понял не сразу.

На вопрос, где она, ему ответили, что "госпожа приболела", но тут же пообещали сейчас же привести её. Только окрик самого Князя заставил

расторопного слугу остановиться. Черный лично убедился, что женщина действительно больна.

Ужинал он тоже в гордом одиночестве в столовой, только слуги за дверью молча дожидались приказа своего господина. Затем, отмахнувшись от наложницы, попавшейся на глаза в коридоре, Гарольд направился к себе.

Решив не зажигать свет, мужчина подошел к темному окну и стал смотреть вдаль. Где-то там сейчас его единственная кровь, его

сын? Что с ним, почему мается? Какая муха укусила его пару? Или настолько всё плохо, что даже спустя время они не могут соединиться. И

вряд ли это ребенок.. Вон какие вопросы задавал сын. "Если они разные…" Да какое дело должно быть до этого Змею? Бери все, что твое, а

остальное приложится. Даже мать Рональда когда-то криво смотрела на молодого ярла. А затем все изменилось, буквально в какой-то месяц.

Гарольд попросту украл свою женщину от строгого и заносчивого отца. И принародно объявил её своей женой, провел полагающийся ритуал.

Как оказалось, строптивость и гордыня женщины родились раньше её. Сама морянка давно уже любила Черного, только нос задирала.

Тихий стук в дверь заставил отвлечься от дорогих сердцу воспоминаний и Змей, тяжко вздохнув, подошел к двери. Ещё одна

наложница, улыбающаяся и цветущая, стояла за дверью.

– Князь устал? Я могу размять спину, плечи, – произнесла она и только пальцы, перебирающие косу, выдавали волнение. Тяжко

вздохнув, Гар посмотрел на женщину, которая выглядела куда как старше, чем Верба, несмотря на то, что являлась её ровесницей.

– Ступай, сегодня ты мне не нужна, – произнёс он, закрыв перед удивленной наложницей дверь.

Змей ещё постоял у окна, напряженно всматриваясь вдаль. Но ничего нового так и не увидел. Мерцающие в темноте огни

ближайших деревень были изучены им вдоль и поперек. Гарольд вздохнул, всё-таки день у него сегодня выдался нелегкий. Пора бы и