Цветок для ее Величества

Мэссон облегченно вздохнул, когда заметил, что здесь нет кипящего котла. Да и маленького костра, который горел посреди поляны, было явно недостаточно, чтобы зажарить их заживо. Пока Тунберг и Эулеус занимались вождем, Мэссон сидел связанный возле изгороди из веток с колючими шипами, за которую поставили на ночь волов. Он заметил, что туземцы хой-хой, расположившиеся на корточках возле костра, держали копья наготове.

Иногда кто-нибудь из них проверял, крепко ли связан Мэссон. Ему не нужно было знать их язык, чтобы понимать: мужчины вокруг костра в дурном настроении. По их жестам и ледяным взглядам Фрэнсис точно чувствовал, что они, как пленники, попадут в серьезную беду, если Тунбергу не удастся сотворить чудо.

Внезапно вождь громко застонал от боли. На краю поляны, укрывшись под нависшими ветвями, Тунберг организовал операционную. Хой-хой были очень взволнованы и, казалось, спорили. Одни, очевидно, хотели положить этому делу конец как можно быстрее, другие их отговаривали. В итоге вроде бы победили увещевания тех туземцев, которые высказывались за операцию.

Когда Эулеус медленно подошел к кругу воинов, мужчины замолчали и ждали, что он им сообщит. Эулеус обвел взглядом каждого, прежде чем заговорить. Он лишь произнес несколько слов, а мужчины, все одновременно, закричали и бросились мимо Эулеуса к вождю.

Тунберг подошел ближе и устало опустился возле Мэссона. Он выглядел изможденным.

— Ну, что? — спросил британец.

— Ох, он в любом случае умрет, — ответил Тунберг.

Последний румянец исчез с лица Мэссона, он повесил голову.

Но тут на лице голландца просияла лукавая улыбка, и он сказал:

— Я же сказал, что он умрет в любом случае, но не сегодня ведь.

Мэссон огляделся и как раз заметил, что вождь хой-хой ковыляет к костру, а с обеих сторон его поддерживают товарищи. Вскоре Мэссона развязали и всех троих пленных подвели к теплому пламени, где им протянули бурдюк. Кроме этого был еще отвратительно пахнущий бульон, который подали в черепашьем панцире и пустили по кругу.

Когда Мэссон в нерешительности хотел сделать один глоток из бурдюка, то вздрогнул от запаха, который источал напиток. Он с отвращением отпрянул.

— Они хотят нас отравить? Я думал, вы вроде бы спасли вождя племени?

Тунберг принял бурдюк из рук Мэссона, сделал хороший глоток и протянул напиток Эулеусу, потом ответил:

— В Северной Швеции у нас пьют прокисшее молоко, которое выдерживается несколько месяцев. По сравнению с ним этот напиток — просто марочное вино. — Тунберг усмехнулся, когда Фрэнсис сморщил нос. — Вы должны попробовать бульон. Думаю, они его готовят из корней ирисов с добавлением щепотки иксии.

— Спасибо, мне кажется, что мой аппетит совсем пропал, — возразил Мэссон.

У него было чувство, словно он не ел ничего существенного уже несколько дней, а, судя по развитию событий, возможно, шанс что-нибудь съесть больше и не представится.

— Как пожелаете. Но вы пропускаете настоящий африканский опыт.

— На сегодня моя потребность в этом уже удовлетворена.

Тунберг кивнул и устроился поудобнее возле костра.

— Возможно, вы и правы. Но скажите все же, мистер Мэссон, зачем вы вообще сюда приехали?

— Вам это уже известно. Чтобы найти этот цветок, во всяком случае, я так думал до сих пор, — ответил Мэссон, все еще переживая из-за обмана Бэнкса.

— Да, но почему вы решились на эту поездку?

— Решился? — переспросил британец и задумался над таким вопросом. — Собственно, я не так уж и самостоятельно решился на это, я просто согласился. Но если хорошо поразмыслить, то я и не соглашался, просто не протестовал. Меня вынудили поехать, поэтому я так и поступил. Сейчас я здесь и уже не надеюсь вернуться домой.

Тунберг почувствовал отрешенность Мэссона и сменил тему. Он указал на людей, сидящих возле костра:

— Они тоже не отсюда. Предполагаю, что это всего лишь разведывательный отряд. Возможно, они должны следить за Колонией и потом рассказать вождям племен на востоке о своих наблюдениях.

— Зачем?

— Зачем, спрашиваете? А чтобы готовиться к войне.

Мэссон удивленно поднял брови. Никто до сего времени не высказывал предположения, что может начаться война.

Тунберг продолжал:

— Восточная граница Компании уже давно словно бельмо на глазу. Обществу неинтересно колонизировать весь Капский регион. Все лишь хотят, чтобы Колония обеспечивала сама себя и можно было получать постоянный доход от заходящих кораблей. Основная проблема здесь в том, что на обширных территориях очень мало воды и пастбищ. Вспыхнул раздор между местными племенами, и, хотя есть договоренности о границе, никто их не придерживается. Губернатор отказывается платить деньги для отправки солдат на границу для ее защиты, прежде всего потому, что поселенцы, которые получат от этого выгоду, приносят Компании мало дохода. А поселенцы чувствуют себя козлами отпущения, они как между молотом и наковальней — между Кейптауном и опасными ордами негров, которые поджидают их в глубине страны. Если племена уладят разногласия и объединятся против совместного врага, война станет неизбежной.