Цветок для ее величества

Вскоре после нашего прибытия в деревню хоса, где мы намеревались нанять проводника, чтобы продолжить путешествие в Двуречье, Виллмер доложил, что вы свернули на север, чтобы срезать путь. Мы тут же отправились в дорогу и не останавливались, пока не прибыли в Двуречье. Проводник хоса все время предупреждал Схеллинга о львах, которые бродят по этим землям, охотятся, нападают на людей, но Схеллинг не желал останавливаться и настаивал, чтобы мы продолжали путь.

Когда мы наконец-то прибыли в Двуречье, Эулеус был уже там и рассказал вождю об условиях соглашения. Цветок теперь находился в пределах досягаемости. Схеллинг не мог не сдержать слово: он подарил Эулеусу свободу, хотя и с большой неохотой.

Он спросил у Эулеуса, что с ним приключилось. Тот ответил, что ваши лошади захромали. Когда вы якобы решили вернуться, он сбежал и пришел пешком в Двуречье.

Потом Виллмер обнаружил ваш рисунок в пруду и отправился вас ловить. Мне стало ясно: мой час настал. Когда разгорелся пожар, я решила, что более подходящего момента для бегства и быть не может. Хотя и не рассчитывала на двух безбилетных пассажиров.

— Но речь ведь шла о долгом путешествии, почти месяц, — перебил ее Мэссон, — да и к тому же по землям, которые, мягко говоря, враждебны человеку!

— Наверное, вы имеете в виду, что человек в Африке не может выжить один? — передразнивая Схеллинга, произнесла она и презрительно хмыкнула. — Вы же не хотите всерьез сказать, что верите в эту болтовню?

Выражение лица Мэссона говорило именно об этом.

— И, наверное, вы полагаете, что доктор Тунберг станет рисковать жизнью, чтобы нас забрать?

Мэссон постепенно приходил в ярость. Не только потому, что втоптали в грязь имя его друга, а еще и оттого, что в глубине души у него самого зародились такие подозрения.

— А как быть со львами или буйволами? Вы бы у них тоже выторговали особые условия? — язвительно бросил он.

Она указала на ружье, которое стояло у ствола одного из деревьев ассегай:

— Думаю, с этим я бы справилась.

Мэссон, не веря своим ушам, покачал головой.

— Ну, по крайней мере, сюда же я как-то добралась, правда? — подвела она итог. — Хотя я, оставленная всеми на Кабо-Верде, вначале и сидела без гроша. И даже весточки не получила от Бэнкса. А мог бы и написать что-то в духе: «Любимая Джейн, мне ужасно жаль, что так повернулось дело! С глубочайшим уважением, твой мерзавец сэр Джозеф Бэнкс». Думаю, до сих пор я справлялась с трудностями довольно лихо. И все пошло прахом, только когда появились вы вместе со своим паяцем, доктором этим!

— По крайней мере, я теперь знаю, как вас зовут, это может пригодиться, — ответил Мэссон. — Потому как, если бы мой паяц доктор и я случайно не проходили мимо, на вашем надгробном камне сейчас могла бы красоваться надпись, что-то вроде: «Здесь, посреди нигде, покоятся жалкие останки мистера Барнетта, слегка ботаника, частично сумасшедшего. Они, кстати, являются доказательством того, что и женщина не может выжить в Африке одна!»

Взгляд, которым одарила Мэссона Джейн, мог быть действеннее удара кулаком. Ее глаза почернели от гнева, а потом она развернулась на месте и бросилась через кусты. При этом она просто прорубала собой «просеку» в листве и ветках.

Глава 41

— Мэссон! Где же вы? — крикнул Тунберг.

Почти всю ночь он проскакал верхом и теперь стоял один посреди пустого лагеря. Полдень еще даже не наступил, а Тунберг уже был не в настроении. Он обнаружил пустую палатку и заметил на примятой траве след, исчезающий между деревьями.

Ругаясь в душе, что Мэссон не последовал его рекомендациям и не остался в лагере, дожидаясь его возвращения, он направился по тропе и все же нашел товарища.

— Вот вы где! Я уж думал, вы решили, вернуться в Кейптаун без меня, — пошутил Тунберг.

Услышав знакомый голос Тунберга, Мэссон обернулся:

— А я думал, что вы бросили нас в беде!

— Бросил в беде? — переспросил Тунберг. — Вы считаете, я просто так оставил бы вас наедине с самой красивой женщиной по эту сторону границы? Я бы не смог жить с осознанием того, что покинул ее в таком скучном обществе.

Тунберг подмигнул Мэссону и пожал ему руку.

— Как я рад вас видеть! — произнес Мэссон слишком серьезно.

И Тунберг почуял приближающиеся неприятности.

— Что случилось? Она опять вас избила?

— Хуже, она убежала.

— Убежала? Но куда? — растерянно переспросил Тунберг.

— Ох, недалеко! Она сидит там, наверху. Мы повздорили. Я ее, наверное, чем-то обидел.

Мэссон указал на одинокую фигуру. Она сидела в тени зарослей молочая на утесе, откуда открывалась прекрасная панорама долины.

— О, как мило, мистер Мэссон! Но теперь у нас нет времени на ссоры между влюбленными, у нас много дел.

— Вы нашли лошадей?

— Еще лучше! Вероятно, я вообще спас все дело! — Тунберг расплылся в улыбке. — Сейчас все объясню, только поговорю с нашей мисс Чванливастью в ее неприступном убежище. Но до этого я хотел бы вам кое-что отдать, наверное, это принадлежит вам. Я нашел это среди обломков фургона. — Он протянул Мэссону небольшой пакет, обернутый в вощеную ткань. — На этот раз постарайтесь внимательнее за ним следить.