Цветок Дракона

У двери она остановилась. Боль из головы переместилась в горло. Она проглотила слюну, затем сглотнула снова и почувствовала сухость во рту, которую вот уже много дней пыталась не замечать. Ее пальцы нащупали небольшое уплотнение за ухом, и Сарина вздрогнула. За другим ухом было такое же вздутие. У нее подкосились ноги, и ей пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Она заболела!

– Боже мой! – простонала Сарина, хватаясь за голову. – О, пожалуйста, Боже, не сейчас! Не сейчас!

Майкл Стивен! Она может заразить его! Но ведь не осталось ни одного человека, кто бы мог ухаживать за мальчиком! Все ушли.

Ужас заставил ее броситься сломя голову в одну из комнат, выходящих на улицу. Она открыла окно и распахнула ставни, молясь, чтобы не опоздать. Высунувшись как можно дальше, она выкрикнула имя Мэй.

Но она увидела только задние колеса наемного экипажа, сворачивающего за угол.

– Вернись! – кричала она в бесплодном отчаянии. – Мэй, пожалуйста, вернись! Мэй!

Зарыдав, она упала на колени и прижалась лбом к оконной раме. Почему она решила не отсылать Майкла Стивена с Мэй? Какой она была эгоисткой, подвергая риску его жизнь только потому, что не желала расставаться с ним! В отчаянии она била кулаком по деревянному подоконнику, пока весь столь долго сдерживаемый страх, горе и ярость не выплеснулись в одном очищающем потоке. Она плакала, пока не перехватило дыхание. И тогда, чувствуя, что глаза распухли и превратились в две щелочки, она приказала себе остановиться.

Сарина спустилась в свою комнату, где промыла руки и лицо щелоком и водой. Вспомнив о повязках, которые носили английские солдаты, чтобы защитить себя от болезненных испарений, она оторвала широкую полосу от одной из своих нижних юбок и повязала ее наподобие маски. Затем она снова поднялась по лестнице на третий этаж и зашла в комнату сына, тихо прикрыв за собой дверь.

Во Шукэн стоял на палубе корабля, сложив руки на груди и хмурясь от нетерпения. Наконец вдали показалась гавань Гонконга. Чтобы снять растущее возбуждение, он начал прохаживаться по палубе, и полы его длинного халата волочились по деревянному настилу, когда он гневно мерил шагами это небольшое пространство. Успеет ли он вовремя? Он проклинал себя за свою гордость, которая удерживала его вдали от нее все эти месяцы.

Хотя она победила его и посмеялась над той любовью, которую они когда-то разделяли, с того дня в его чреслах поселилась ноющая боль, которую не могла облегчить даже его возлюбленная Ли. Похоть похожа на голод, который легко насытить, в то время как любовь – это редчайшее из переживаний, и ее удостаиваются лишь избранные. Они с Чин Лин были такими.

Страх завладел его сердцем, обручем сжимая голову. То, что начала его гордость, могла закончить чума.

Во с силой ударил кулаком по поручням.

– Позвольте мне успеть, – взмолился он, глядя в вышину, откуда налетел порыв ветра. – Пожалуйста, позвольте мне успеть!

И пока корабль прорезал волны, следуя в Гонконг, Во упал на колени и начал молиться.

Дженсон едва ли мог винить капитана за то, что тот распорядился бросить якорь посередине гавани, на значительном расстоянии от доков. Не мог он обвинять и моряков, согласившихся спустить на воду лишь маленькую лодочку, но наотрез отказавшихся сопровождать его на берег. «Почему они должны рисковать своей жизнью?» – спрашивал он себя, пока коляска ползла по Баньян-стрит, а затем по Казуарина-роуд. Он-то ехал за своей женщиной и ребенком, а не за их.

Все время, что экипаж катил по опустевшим улицам, Дженсон нетерпеливо постукивал пальцами по двери коляски в ритм движению лошади. Наконец коляска остановилась у дома с закрытыми серыми ставнями.

Он выпрыгнул из коляски, пробежал по дорожке и одним махом одолел ступени крыльца. Дверь была заперта. Выругавшись себе под нос, он обошел дом, подергал заднюю дверь и, не получив ответа, разбил окно кухни. Он влез в темный дом. Быстро обежав одну комнату за другой, Дженсон не нашел ничего, кроме тишины, запаха болезни и карболки. К тому времени, как он вернулся к коляске, его грудь тяжело вздымалась и он дрожал, словно больной.

Неужели они умерли? Неужели он опоздал? Дженсон прислонился к стенке экипажа. Он прервал свое путешествие, когда известие об эпидемии достигло Кантона, но слишком много драгоценного времени было потеряно на то, чтобы собрать команду, хотя он предлагал огромные суммы любому, кто согласится отплыть с ним в погибающую от чумы британскую колонию. А сейчас, когда он наконец здесь, Сарина пропала.

– Дом мадам Блю на улице Цветка Дракона, – рявкнул он вознице, опускаясь на сиденье.

Это единственное место, где она еще могла быть.

Кто-то стучал в дверь.

Сарина с трудом сфокусировала взгляд на лежавшей перед ней на кровати женщине, недоумевая, то ли это Майкл Стивен бьет по стене своей комнаты, требуя внимания, то ли ее собственное дыхание с таким шумом вырывается из груди. Она кашлянула, быстро наклонила голову и снова кашлянула. Прикоснувшись к своему лбу, она обнаружила, что он пылает и мокр от пота. Щеки горели, а голова разламывалась.