Цветок Грина

   - Принюхайтесь, - раздув ноздри, Бэнкси с шумом втянул воздух. - Внутри жуткий запах.

   - Пахнет гнилью, - поморщившись, подтвердил эфал. - Идемте.

   Не успели защитники продвинуться на несколько десятков шагов, как вдруг начало твориться неладное. Гася и колебля пламя факелов, черным саваном со всех сторон надвинулась тьма и вместе с ней в одночасье исчезли окружающие звуки.

   - Кажется, я оглох! - воскликнул Грин и в тот же миг осознал, что не слышит собственных слов.

   Встревоженные голоса членов отряда потонули в зловещей тишине. До смерти перепуганный юноша затравленно посмотрел на друзей; их фигуры внезапно стали прозрачными как у привидений и, в считанные секунды исчезли, растворившись во мраке подземелья. Грин понял, что остался один и в панике метнулся назад. Пробежав несколько метров, он почувствовал нарастающую слабость в ногах и, запнувшись о кочку, рухнул на землю, выронив из рук почти истлевший факел. Неукротимый животный ужас сковал мысли, мешая трезво действовать и рассуждать. Он сделал нечеловеческое усилие подняться, но не тут-то было: охватившая тело немота сковала конечности и постепенно подбиралась к лицу. Правая щека Грина утратила чувствительность и безжизненно обвисла, превратив юношеский лик в безобразную маску. Не желая сдаваться, он из последних сил попытался подняться и тотчас погрузился в бездонную пучину забвенья.

   Одинокому страннику, лежащему в глубинах сумрачных подземелий, пригрезилось, как пред ним разверзлась земля, явив очам, бездонные глубины, где еще не ступала нога разумного существа. Проникнув в самое сердце бездны, ему привиделся блистающий солнечным светом витязь с могучими крыльями. Сжимая в руке длинный меч, он недвижно стоял к страннику спиной, но тот, казалось, все равно узнал его и протянул руку, будто желая прикоснуться к исходившим от витязя лучам.

   - Эрду? - человек сказал это совсем тихо, но вопреки ожиданиям, слово грянуло умноженным во стократ грохочущим эхом.

   Застывшая картина мелькнула перед глазами, сменяясь новым видением. Странник узрел, как по крыльям витязя медленно стекает черная грязь, похожая на расплавленную смолу. Она медленно струится по спине и ногам, устремляясь затем на землю.

   "Он очищается", - подумал странник и в тот же миг видение исчезло.

   Очнулся Грин в кромешной темноте, так что, открыв глаза, поначалу не заметил никакой разницы. Тело по-прежнему не слушалось и ему начало казаться, что он умер. Постепенно глаза привыкли к окружающему мраку, и со временем он различил в глубине тоннеля медленно приближающиеся фигуры. Безликие тени шаг за шагом бесшумно подбирались к юноше, неестественно корчась и дергая конечностями. Стали видны гладкие черепа, обтянутые серой кожей без каких-либо признаков глаз, носов, ртов и ушей. Когтистые пальцы бешено дергались и царапали стены.

   "Прочь. Изыди"! - словно заклинание начал повторять про себя Грин, лихорадочно пытаясь найти путь к спасению.

   Юный Коэл вдруг отчетливо осознал, что сейчас его раздерут на части. Вместе с тем в голову закралась странная мысль, что они принесут долгожданное облегчение: прекратятся терзавшие годами муки и наступит успокоение, сродни блаженству надо лишь сдаться, отступить от своих помыслов в угоду надвигающимся безликим тварям.

   "Ты не почувствуешь боли", - нашептывал голос внутри. "Лишь блаженство. Без страха, без чувств. Лишь вечный покой".

   Искушение поддаться было так велико, что юноше захотелось кричать от обиды и злости. Когда сопротивляться стало невмоготу, и он уже был готов сдаться, в памяти всплыли печальные образы друзей.

   "Нельзя! Сдаваться нельзя!", - твердо решил Грин и неожиданно вспомнил, что эту фразу часто повторял его отец.

   Парализованный юноша попытался отключить мысли и сосредоточиться только на собственных ощущениях. Со временем ему как будто удалось почувствовать онемевшие конечности. Сил не было. Лишь только высеченная волей слабая искра, за которую он тотчас ухватился как за спасительную соломинку. Собравшись с духом, Юный Коэл попробовал приподняться на локтях, но все что ему удалось, это слегка повернуть голову. Взгляд упал на оброненную котомку с алинтаром из которой наружу пробивалось слабое свечение. Грин мыслями потянулся к цветку, моля о помощи, но тут же вспомнил, что до сих пор лишен слуха.

   "Он наверняка поет", - с горечью подумал юноша, - "но мне этого не услышать".

   Дернувшись всем телом, ему удалось чуть-чуть придвинуться к сумке и забросить безжизненную руку ближе к цветку.

   "Алинтар совсем рядом! Надо всего лишь дотянуться, но как?!"

   Отчаявшись, Грин с ужасом наблюдал, как чудовища надвигаются со всех сторон.

   "Клянусь именем Старрата гардемийского, взрастившего первый алинтар, вам меня не одолеть!"