Цветок яблони (СИ)

Длинные сухие пальцы сжали рукоятку страшного меча так, что кожа побелела, и это было видно даже в ровном пламени огарка свечи. Старуха ничего не сказала, ждала. В запахе появилось сомнение. И еще злость. Желание убить. Прямо сейчас. Немедленно.

— Что касается Храма и отказа тебе в посещении. — Ремс и глазом не моргнул, зная, что благосклонность Мири на его стороне. — Тот первый жрец не любил недомолвок, а ты сочла верным утаить от него правду.

— Какую же? — В запахе появилось явное недоумение.

— Ты назвала себя таувином.

— Тысяча лет... Таувин... Ты заблудился в ложных пророчествах, глупая служанка мёртвой богини. Вы придумываете их сами, передаете друг другу, и они, обрастая еще большей ложью, превращаются вот в это.

— Ты назвала себя таувином, хотя это была лишь часть правды. Малая. Жрец знал истину, видел в Медной книге и счел, что ты недостойна пройти все лестницы и войти в ворота. Если бы ты сказала тогда, что учишься на Талорисе, а твой дядя — тот, кого теперь знают как Скованного, путь был бы открыт.

— Так много странных знаний. — Юзель сняла меч с плеча и склонила голову. — От больших знаний много бед, маленькая говорливая птичка. Что ты такое?

— Охотно отвечу: я верный след Милосердной, пришел по её воле, как тебе и было обещано в тот далекий день, а ты в раздражении шла прочь.

— За свою жизнь я не убила ни единого дэво, — произнесла старуха. — Никогда не считала это упущением, но ты заставляешь меня думать, что я совершила ошибку.

— Ты можешь её исправить сейчас. Хочешь? — Он посмотрел в её бесцветные глаза, веря не им, а запахам. Она не хотела. Пока не хотела. Пыталась разобраться.

— Не искушай судьбу, дэво. Думаешь, десять касаний тебя защитят? Я раздавлю тебя, точно букашку, и с благословениями твоей богини. Они не помогут. Так что, полагаю, тебе лучше сказать прямо, зачем ты здесь. Наши милые игры подошли к концу.

— Мири возродилась в новом облике, пришла в этот мир, видя нити. И кладет руку благословения на твой лоб.

Юзель фыркнула:

— Просишь говорить прямо, а выходит ровным счетом наоборот. Посиди тут, я схожу найду палку и огрею тебя.

— Так же, как ты била своего последнего ученика? Уроки пошли впрок. Теперь он воин, достойный её внимания и любви. Он рядом с ней, там, за рекой.

— Я не верю тебе.

Ее запах говорил об обратном.

— Веришь. Потому что все, что я сказал о тебе прежде, правда. Мири пришла в мир, твой мальчик рядом с ней. Твой друг, которого ты назвала Вихрь, рядом с ней. Все, кто могут стоять, чтобы цель подошла к концу, — рядом с ней. Нет лишь тебя.

— Тебе могли нашептать шаутты. Они многое знают, — задумчиво протянула Юзель. — Вихрь сошел с ума и решил устроить шутку, больше подходящую Рыжему. Я сошла с ума, тебя нет и мне все это кажется, ибо я устала и хочу забвения. Все что угодно. Кроме как, что одна из Шестерых внезапно объявилась среди нас, как талдычат мужики в юбках уже пару тысяч лет. Не собираюсь в это верить.

— Не надо верить. Я буду это делать за нас двоих. Но ты должна была помнить, что случилось несколько недель назад, когда твои силы стали сходить на нет и ты, полагаю, начала думать, что умрешь, когда все рисунки умолкнут. Теперь же ты полна сил. Ибо Милосердная сделала то, что должно.

Вот теперь она верила.

— Но пришел я сюда лишь передать тебе её слова.

Старуха подалась вперед:

— Этой? Новой слова? Или слова, которые выплевывает Храм?

— Храм, — признал Ремс. — Как было писано в Медной книге. Именно так я тебя и нашел. И слова Мири просты: отступи.

— Что?! — нахмурилась Юзель.

— Отступи от того, что ты задумала и ради чего пришла в этот город. Пройди мимо и не трогай горного герцога.

— Вот, значит, как, — после нескольких минут молчания промолвила старуха, все это время сверля дэво глазами, надеясь найти хоть какой-то ответ, удовлетворивший ее. Не нашла. — С чего Храму защищать этого молокососа? Или того, кто стоит за ним? Он вносит хаос в мою спокойную старость. Я это не люблю даже больше, чем глупых чирикающих птичек вроде тебя. Назови мне хоть одну причину, чтобы не завершить все сегодня.

— Разве то, что тебя просит Мири, недостаточный повод?

— Если бы каждый раз я делала то, что просили меня боги чужими устами, вряд ли бы я прошла так много.

Ремс понимающе улыбнулся:

— Богиня видела многое. Вероятности времени, ошибки, правду и ложь. Нити, что начинаются в мире солнц и лун, проходят сквозь наш мир и теряются на той стороне, порой рвались. Порой сплетались. Но картина, что дарована ей, а потом и нам её словами, такова: он убьет тебя в девяти случаях из десяти.

Брови Юзель недоверчиво приподнялись.

— Убьет, — серьезно повторил Ремс. — И это не проблема. Но если сработает этот единственный шанс и тебе удастся убить его, то планы Богини не осуществятся.

— Уверена, что Мири простит меня. Она же милосердная.

— Ты все остановишь.

— Этого я и хочу.