Цветок Инферно

– Бездна, я как будто очутилась в похабной книжонке самого низкого пошиба! – рявкнула она, растирая щёку и тщетно пытаясь согнать фантомное ощущение чужих пальцев на коже. – Ты и впрямь думаешь, что я воспылаю страстью, если изнасиловать меня разок-другой?!

– Нет, сокровище моё бестолковое. – Сайрус помотал головой, отчего длинные крутые кудри упали ему на грудь; сверкнул своей этой снисходительно-самодовольной улыбочкой. – Я думаю, что ты будешь куда сговорчивее, если нам перестанут мешать всякие сопляки. Пойми, я не хотел спешить со свадьбой, ты сама себе хуже сделала… Это ради твоего же блага. Ты наделала глупостей, а мне приходится исправлять.

Кори даже поперхнулась от возмущения. Можно подумать, этот куртуазный рыцарь думал о чём-то там, кроме как отбить добычу у соперника да присунуть той добыче побыстрее.

– Не строй из себя невесть какого благородного кавалера! Плевать ты хотел на моё доброе имя, просто бесишься, что я предпочла тебе другого!

Её клятый женишок сердито сверкнул глазами, принялся раздувать ноздри.

– Кори, ты сама виновата. Это ты меня опозорила, прилюдно отвергла, променяв на малолетку; я же, вместо того чтобы взять хлыст и вбить в тебя немного мозгов, спасаю твоё честное имя! Ты хоть понимаешь, как я добр к тебе, как унизился перед тобой?..

– А я этого не просила! – огрызнулась Кори, срываясь с места. – Не просила я! В геенне видала тебя и такую доброту! Не надо ничего спасать, оставь меня в покое!

– Это не тебе решать, вздорная ты сучка! – Сайрус тоже поднялся и одарил её взглядом, полным злого превосходства. – По-хорошему или по-плохому, а всё равно быть тебе моей. Ты принадлежишь мне!

– Я принадлежу Тео!

Факт. Который стоило придержать при себе. Кори это сразу поняла – ещё до того, как её вжали в стену, больно ударив спиной.

– Зря ты так, – выдохнул Сайрус ей в лицо, обдавая губы горячим дыханием. Он уже не просто гневался – сам был сплошной гнев, огненный и пугающий. – Зря. Я же пытался по-хорошему, не хотел быть с тобой грубым. Но, похоже, моей дерзкой шлюшке нравится грубость? – Он клыкасто ухмыльнулся, рванул ворот её рубашки, стиснул пальцы на горле, поддушивая. Кори гулко сглотнула, и хватку ослабили. Но чужая рука тут же поползла ниже, спускаясь по груди и животу. – Нравится тебе, а, шлюшка? Ну, будь по-твоему.

– Всё-таки изнасилуешь? – прошипела Кори, стараясь не показать, как же ей страшно и мерзко, практически больно от этих домогательств. Всё внутри её противилось, ныло и стенало, напоминая, кому же она принадлежит на самом деле. Кем она проклята.

– Сделаю так, что ты сама попросишь.

Не попросит. Она и раньше Сайруса не выносила, однако теперь, когда вся её сущность отравлена Проклятьем, шансы получить удовольствие от этих грубых приставаний равны нулю. И так хотелось поделиться этим с мерзким насильником, выплюнуть ему в наглую оскаленную рожу… только вот Сайрус не дурак. Едва увидит, что браслет на месте – утащит в Инферно, да так и продержит там до самой свадьбы. К концу зимы тяга Проклятья, ещё толком не успевшего закрепиться, ослабнет. А затем беспринципный папаша Шамрэтеар охотно уложит под сыночка чужую айрш’энсайр. И никто ему слова не скажет: связь не закрепилась, Кори её официально не признавала, Тео вон вообще не в курсе…

И от одной мысли, что Тео станет в курсе, Кори становилось ещё дурнее, чем от лапищ Сайруса у себя под одеждой. Чем она сама лучше? Такая же насильница, если подумать. Навязала нормальному человеческому парню любовь до гроба, даже согласия не спросила. Да и вряд ли спросит, эти клятые инстинкты сильнее совести. Сильнее всего, что Кори когда-либо испытывала…

Но сейчас как-то немного не до нравственных дилемм, да.

– Руки убери, – слабым голосом потребовала Кори, пытаясь отпихнуть разохотившегося женишка. Куда там… попробуй одолей демона. Здоровенного, злющего и изрядно возбуждённого. Когда его пальцы легли на пряжку ремня и потянули, стало понятно: на сей раз не отступится. – Сай, нет, пожалуйста, прекрати! Я не хочу!

– Захочешь, – хрипло заверил Сайрус, прижавшись губами к её уху. – Ну конечно, захочешь.

Надо было оттолкнуть придурка, вернуть ему разум любым возможным или невозможным способом. Сам ведь потом пожалеет о том, что творит… Но внутри было пусто и страшно, и у Кори даже не получалось вспомнить, в каком рукаве упрятан нож. Ничего не получалось – и прежде всего осознать то, что с ней сейчас происходит. Как будто она наблюдала всё это со стороны. Наблюдала и не вмешивалась.

«Этого не может быть, – раз за разом билась в её сознании трусливая, истеричная мысль. – Не! Может! Быть!»