Цветок из Кирены

Зато на большой рыночной площади жизнь била ключом, и там мы закупили свежие овощи, сыр, хлеб, консервы, приобрели также новый термос взамен старого, который Аполлон в своем гневе разбил вдребезги.

В воскресенье все было открыто, и после визита в банк мы направились в помещающуюся рядом с ним библиотеку.

Она оказалась не такой уж большой и богатой, как мы себе представляли. Посреди зала стоял прямоугольный стол, за ним сидело с учебниками несколько прилежных школьников. Мы явно показались им куда интереснее учебников, однако нас уже перестало трогать внимание публики, и мы ринулись прямо к книжным полкам, жаждая знаний и стремясь глубже постичь древнюю историю Ливии и таинственный сильфий.

Увы, все книги были на арабском языке — сплошная арабская вязь… Все, кроме одного англо-арабского словаря, где рядом стояли английские слова и арабские письмена.

И мы удрученно покатили домой, в Шахат; дождь барабанил в стекла машины, а из-за горизонта выползали еще более хмурые тучи.

Выпив по аперитиву в баре мотеля, мы натянули на голову капюшоны и побежали под ливнем в свой коттедж, где я принялась менять промокашку в прессах, а Луллу начала готовить скромный обед.

Вдруг из комнаты моей подруги послышался непонятный стук, сопровождаемый страшными ругательствами. Я поспешила туда, чтобы выяснить, что случилось, и увидела, как хозяйка поместья Орисберг, стоя на четвереньках на полу, воюет с банкой сардин, вооружившись перочинным ножом и башмаком вместо молотка.

— Что подумали бы твои друзья из финских дворцов и поместий, если бы они услышали твои не очень-то изысканные речения? — иронически осведомилась я.

— У нас нет дворцов. Финляндия — демократическая страна, — с достоинством ответила Луллу и продолжала бить и колотить по ножу, пока ей не удалось расковырять упрямую крышку настолько, что можно было извлечь содержимое из банки.

А за окном продолжалась свистопляска стихий, подхлестываемых разгневанными богами.

В ГОСТЯХ У ПОМЕШАННОЙ АНГЛИЧАНКИ

Как только позволила погода, мы решили навестить помешанную англичанку, ту самую, которая дружила с королем Идрисом, разводила пчел и разбиралась в ботанике. Весело мурлыкая, отмытый неистовыми ливнями «лендровер» лихо мчался вниз по склонам Джебель-эль-Ахдара и исправно одолевал крутые повороты. Оставив позади приморский городок Суса с развалинами Аполлонии, мы покатили на восток по дороге, которая была еще уже и, конечно, еще хуже, чем шоссе между Шахатом и Сусой.

Но нас это ничуть не удручало. В небе сияло яркое солнце, слева от нас простерлось отливающее бирюзой и бутылочной зеленью Средиземное море, врезаясь тут и там в сушу узкими заливами. В таких местах дороге опять приходилось круто петлять, приноравливаясь к природе. И так как высота над уровнем моря сильно колебалась, это было больше похоже на «американские горы» в копенгагенском увеселительном парке, чем на езду по шоссейной дороге на бойком крепыше «Лендровере».

Километрах в двадцати пяти к востоку от Сусы дорога разделилась. Одна ветвь шла под прямым углом на север, к берегу моря, другая — под прямым углом на юг, но нам было видно, что эта ветвь дальше опять сворачивает на восток.

После некоторого колебания мы избрали вторую ветвь, и через несколько километров нам встретился новый развилок. Здесь, наперекор всем ливийским обычаям, стояли указатели. Одна стрелка смотрела вправо, где дорога выписывала петли на косогоре. На этой стрелке было написано: «Рас Хилал».

Второй указатель смотрел влево, и на нем было написано: «Рас Хилал».

Американец говорил нам, что мисс Бриттон живет в деревушке, которая называется Рас Хилал. Значит, мы так или иначе на верном пути.

Поразмыслив, мы на этот раз выбрали для разнообразия левую дорогу и вскоре подъехали к каким-то домам.

Спросите первого попавшегося человека, наставлял нас американский учитель, и вам объяснят, как проехать. Мисс Бриттон все знают.

Мы спросили первого попавшегося, и он объяснил: прямо, потом направо. В самом деле, и ясно, и просто.

— Ошибиться невозможно, — язвительно заметила Луллу.

Ибо во всех случаях, когда описания сопровождались этими словами, мы непременно ошибались.

Итак, едем прямо, отмечаем уходящую вправо скотную тропу и продолжаем путь, высматривая дорогу. Километров через пять мы поняли, что заехали чересчур далеко, повернули назад и решили на всякий случай проверить скотную тропу.

— Хоть бы покрышки выдержали, — произнесла я, когда нас начало подбрасывать на камнях и колючие кусты и деревья принялись царапать дверцы машины.

Тропа в свою очередь разветвлялась, от нее в обе стороны уходили такие же узкие каменистые тропы, но я старалась ехать по возможности прямо, поскольку этот курс мы с Луллу считали наиболее вероятным.

Через несколько километров скотная тропа кончилась, но мы разглядели какой-то домишко за кустарником и решили подойти к нему.