Цветок лотоса

Марита, не отдавая себе отчета, сбегает по ступеням во двор, туда, где только что был Роланд. Холодная пустота только начинает обволакивать все внутри, еще только шевелится, пробуя слабые крылышки, Отчаянье, но сквозь него пробивается уверенность, что так и нужно. Только сейчас она понимает, что Роланд никак, никогда не мог убить его. Это должна сделать она, и только она. Ведь они предназначены друг для друга. Марита и Орландо.

Эфес шпаги еще хранит тепло руки Роланда, клинок раскален и еще звенит от удара черного меча...

И тогда рождается крик. Как это больно, когда режут по живому. По живой душе. Режут кривым мясницким ножом с иззубренным краем. Когда отрывают еще теплые, дымящиеся, сочащиеся свежей сукровицей куски души, и бросают их в пыль. И само небо кричит и сворачивается в тугую воронку, чтобы не смотреть, не видеть, как убивают душу. Последнюю на земле.

XIV

Дорогой, обрамленной плачем,

Шагает смерть в венке увядшем.

Она шагает с песней старой...

Ф. Лорка.

Она совсем не удивилась, когда шпага легко, как воздух, пронзила черные доспехи Орландо. Черный меч, готовый уже пасть на голову Мариты, в недоумении застывает в верхней точке, а затем неловко, неуклюже валится на каменные плиты. И звенит. И со звоном разбивается на осколки. Грохочут, рушатся рядом пустые доспехи, лишенные опоры. Осенним листом опускается рядом женщина, покойно закрывая глаза. С ревом разворачивается тугой жгут неба и накрывает пронзительной синью пустую равнину. Теперь совсем пустую. Только ветер бездумно гонит по степи кусты перекати-поля, с сухим шелестом бьющиеся о разрушенные стены мертвой крепости.

Эпилог

Пусть! Я приму! Но как же те, другие

Чьей мыслью мы теперь живем и дышим

Чьи имена звучат нам как призывы?

Искупят чем они свое величье?

Как им заплатит воля равновесья?

Гумилев.

Тереза открыла глаза. Недоуменно посмотрела вокруг. Узкий высокий коридор. На стенах висят портреты. Нет, не портреты... зеркала. В золоченых рамах. Висят, отражаясь друг в друге, и создавая уходящий в никуда путь. Тереза приподняла подол платья и осторожно сошла с этой замкнутой бесконечности, встав рядом с человеком с черными раскосыми глазами и светлыми, оттеняющими лицо волосами. Как только она отошла от зеркал, те пошли трещинами, покрылись тонкой паутинной сеткой и замутнились. Теперь в них отражалось Ничего. Она покачнулась, почувствовав головокружение, и оперлась о подставленную руку Мендеса. Промелькнул перед глазами серебряный рыцарь, и в груди жалобно и непонятно защемило. Появился тонкий, уходящий в бесконечность клинок, дымящийся кровью... Беззвучно рушатся наземь пустые черные доспехи... Тереза вскрикнула, и стала оседать на пол, несмотря на поддержку Мендеса. Окружила плотная ватная темнота, сквозь которую доносилось невнятное бормотанье, шелест шагов... Тереза пришла в себя от какого-то резкого запаха. Открыла глаза. Мендес убрал руку с открытым флаконом от ее лица. - Она дождалась его. - Тихо произнесла Тереза. - Да. - Коротко подтвердил Мендес. - И убила. - Да. - И теперь они вместе. Марита и Орландо. - ... Да. Теперь они вместе.