Цветок лотоса

Через несколько часов я вместе с сопровождающим приехал на ферму. Угрюмое двухэтажное бревенчатое здание располагалось за высоким забором. От него отходили разные подсобные пристройки. В толстом заборе были прорезаны отверстия наподобие бойниц. Двор меня поразил сходством с военным лагерем. По нему расхаживали вооруженные люди, в противоположных углах горели костры, ружья стояли в козлах.

Сопровождающий провел меня наверх, в комнату, где я увидел человека, лежащего в постели. Грудь его была небрежно забинтована. Навстречу мне поднялся высокий с пышными усами черноволосый мужчина. Римский нос выдавал в нем итальянца, в то же время в нем чувствовалась какая то примесь германских черт… Голосом, привыкшим отдавать команду, он произнес:

— Доктор, Джулио Поппер, будем знакомы! Мой брат ранен стрелой туземца. Прошло три дня, рана гноится. Мы беспокоимся, не отравлены ли стрелы?

Я не подал ему руки, кивнул головой и начал осмотр. Как я и думал, отравления не было, просто грязная тряпка, служившая бинтом, способствовала загноению раны. Окончив перевязку, я с усмешкой задал вопрос хозяину:

— Господин Поппер, почему у вас такая военная охрана?

Хозяин оживился.

— А как же, доктор! Мы живем как на вулкане. Туземцы каждый день готовы напасть на нас. Вот и третьего дня. Мои люди пасли овец, а они открыли по ним стрельбу из луков. Недаром я дал приказ моим парням стрелять без предупреждения. Вы человек новый, но что ни говорите, а правительство правильно поступает, разрешая отстрел этих туземцев!

Да, я не ошибся, он так и употребил этот термин охотников «отстрел». Меня передернуло.

— А вы знаете, что у этого народа, кроме луков и стрел, которые они редко пускают в ход в битвах между собой, нет никакого другого оружия. Ни ямана, ни алакалуф не изобрели его. Им оно не нужно. У них есть только охотничьи предметы!.

— Тем лучше! — Джулио обратился к брату: — Я тебе говорил, какие дикари эти туземцы! Тем лучше для нас.

Он самодовольно улыбнулся. Я тут же хотел сказать что-то резкое, но крик, донесшийся со двора, со стороны сарая, отвлек меня.

— Что это?

— Не волнуйтесь, доктор! Там умирает чернокожий от тифа. Джулио встал, вероятно, рассчитывая пригласить меня к столу, который накрывали в соседней комнате. Но я уже бежал по лестнице вниз. Я врач. К сожалению, я уже был не нужен. Его крик был последним криком.

Наступила ночь, и мне пришлось остаться здесь. Я плохо спал. Мне не верилось, что индейцы напали сами. Они никогда этого не делали. Вероятно, они пошли охотиться. Что же им делать, если гуанако разогнаны, а есть нечего. Они стреляли овец, думая, что это гуанако, не спрашивая у их хозяев, хорошо это или нет, ведь никто не спросил индейцев, когда их земли продавали или отдавали колонистам.

Утром я встал с желанием высказать все, что я думал, хозяину фермы. Но мне пришлось сказать больше. Я вошел в комнату в момент разговора хозяина с братом.

— Доброе утро, доктор! Рассудите нас с братом, — сказал Джулио. — Он утверждает, что прежде чем человек, зараженный сыпным тифом, сможет заразить других, пройдет пять дней, а я говорю неделя.

Ни о чем не догадываясь, я спросил:

— А в чем дело?

— Да очень просто, доктор! Мой брат тоже немного медик, он ветеринар. Нам в день его ранения пришла медицинская идея. — Джулио засмеялся. — А мои храбрые карабинеры осуществили ее. Они поскакали по направлению к Рио-Гранде, вблизи какого-то туземного селения поймали дикаренка лет шести. Помните, я говорил вам вчера о больном чернокожем? Так мой брат устроил заражение дикаренка тифом, и мы отпустили его. Он придет в свое селение, там его отец, мать, братья, сестры обрадуются: нашелся! А через неделю они трупы! И пуль не надо, и место освободилось.

— Ловко придумано, доктор? А? Но что с вами?

Вероятно, я побледнел, но не от слабости, а от гнева. Искрой мелькнула мысль выхватить кольт и размозжить ему голову. Но дальше что? Его подручные убьют меня. Здесь его власть, а кто спасет индейцев от тифа, если их еще можно спасти? Я стиснул кулаки и сказал почти шепотом:

— Я слушал вас и не мог понять, кто вы, господин Поппер? Я не мог понять, кто вы — маньяк или бандит? Вы и то и другое, но главное — вы подлец! Я сожалею, что не могу сейчас пустить пулю вам в лоб. У меня нет времени, я должен бороться с посеянным вами злом!

Вы думаете, что Поппер набросился на меня с кулаками? Отнюдь нет. Он, правда, чуть-чуть изменился в лице, но его рот скривила улыбка:

— Без сентиментальностей, доктор! Я не буду обижаться на ваши эпитеты, они не изменят меня. Я делаю свое дело, и церемониться здесь нечего! Для меня одна моя тонкорунная овца дороже всего полуживотного населения, которое живет- еще на этом острове. Надеюсь, скоро здесь их не останется, и вы бессильны помешать нам. До скорой встречи!

Он поднялся и предупредительно открыл дверь передо мной. У выхода наши глаза встретились.

— Мы еще встретимся с вами, господин Поппер! — вызывающе бросил я и спустился вниз.

Моя лошадь стояла оседланной, я вскочил на нее и выехал за ворота фермы.