Цветок Миндаля (СИ)

— Прости. Прости, Анна. Я вынужден, — легко подняв ее на руки, спешит прочь.

Идя по коридору, сжимая ее в своих объятиях, теряет ощущение реальности. Теперь запах ее смешан с таким знакомым ему металлическим запахом крови. Теперь она будто подходит ему. Во всех смыслах.

Ускоряет шаг.

Тэхен не прощается с владельцем придорожного отеля, сразу направляется к машине.

Он в опасности. Адреналин ударяет в голову, но глава так рад этому чувству, волнению. Так он будто ожил после долгого сна. Неважно, что за ними охотятся. Статуя, годами стоящая на месте, окаменевшая от жизненных бурь и войн, теперь двигается, учится чувствовать.

Кинув взгляд на заднее сиденье, где Анна лежит неподвижно, он вдруг понимает, что готов всю жизнь убегать, спасаться от самых опасных убийц, лишь бы дольше держать ее в поле зрения. Эгоистично, но он не думает о ней, не думает о чувствах девушки, настолько жаден.

Длинная ночь не хочет заканчиваться. По пустому шоссе едет машина.

Фары освещают путь, неизвестный и опасный. Путь в никуда. Водитель, глубоко ушедший в свои мысли, снова убеждается (или убеждает себя) в том, насколько ему нравится общество «запретной» девушки. Он уверен, она даже во сне проклинает его.

Но почему?

Тэхен задается этим вопросом снова и снова. Знает, чувствует ведь, она не любила Мин Юнги.

Или все же любила?

А если так, может ли Ким занять его место?

Стоит ли ему, сильному главе, проявлять слабость, рисковать, чтобы просто понять, есть ли у них шанс, хоть малейший? Есть ли у него шанс на что-то прекрасное рядом с ней?

Если Мин Юнги был не просто отвергнутым мужчиной, Тэхена ждёт погибель.

Кто она? Что чувствует? Что может чувствовать?

Вдыхает. Пахнет миндалем. Сладким миндалем. При их первой встрече он не смог разгадать до конца.

Если бы ему задали вопрос, почему он держал, держит и хочет держать ее рядом, он бы ответил одним словом — «покой».

Как прекрасно ему сейчас. Он счастлив, но все же в замешательстве.

— Ах, ублюдок… — шепчет сам себе, хитро ухмыляясь.

Возможно, она права, и он псих. Но факт того, что рядом с ней он не страдает, одновременно находясь в опасности, но, чувствуя интерес, и тягу, дразнит его. Неопределённость никогда не нравилась ему, но сейчас это единственный способ дать монстру возможность почувствовать себя человеком. Ощущать что-то кроме злобы, ненависти, раздражения, желания убивать.

— Ты будешь до конца жизни меня проклинать, да?

Ответа он не дожидается. Лишь рёв мотора и ветра за окнами.

— Да, — отвечает он сам себе.

Его раны, кажется, никогда не затянутся. В груди ноет. Тэхена жизнь теперь не такая, как раньше. Он чувствует вину. Такую большую вину перед ней. Это же чувство пожирало его, когда Изабелла покинула маленького Тэ (так она любила называть его). Он винил себя в ее боли, в невозможности защитить и спасти. Постепенно психологические проблемы переросли в психические. Таблетки, которые так тщательно скрывались от всех, включая Чимина, помогали ему спокойно жить. Но Тэхен никогда не придавал особого значения этой проблеме.

Иногда галлюцинации становятся сильнее, реальнее, что убеждает его в серьезности недуга. В последнее время они все чаще мешают ему здраво воспринимать реальность. Его две личности теперь уже не уживаются друг с другом.

Больная душа, а точнее остатки от неё горят адским пламенем.

Проткнувшие небосвод первые лучи рассвета отвлекают. Туч практически нет. Небо все ещё серое, но не выглядит слишком мрачным.

Остановившись у обочины, проверяет все ещё «спящую» девушку. Убедившись в ее безопасности, выходит из машины.

Чёрные высокие ботинки опускаются на промёрзлую землю, ведут его к звукам волн. От соленой воды несёт холодом, так что нос и уши моментально становятся красными. Волосы треплет ледяной ветер.

Тишина. Благородная, безопасная тишина. Ким Тэхен не скрывает слез. Впервые за много лет он позволяет им выйти наружу. Остывая, они смахиваются ветром. Кажется, только он жалеет его.

Глубоко вдохнув, Тэхен кричит. Кричит, что есть мочи. Кричит, и крик его становится ревом больного зверя, просящего о помощи.

Вся его жизнь катится в ад. Скоро церберы придут за ним. Прокусывая насквозь его мясо, кожу, будут волочь его к «Хозяину».

Иногда галлюцинации становятся слуховыми, и лай адских псов оглушает его. Так и сейчас он прикрывает холодные уши руками, стараясь не слышать этого.

Падает на колени, пытаясь дышать ровно. Колючий воздух застревает в лёгких, но звуки в голове начинают исчезать. Восстановившись, устало садится на голую землю.

— Кажется, Мин проклял меня перед самой смертью, — хриплый смех давится из грудной клетки.

— Поверь, не он один.

— Очнулась, — констатирует он, затем хлопает ладонью по холодной земле, — Посиди рядом, прошу, — в душе надеется, что Анна не заметила творившегося с ним безумия.

Как ни странно, она подчиняется. Садится чуть поодаль, смотрит, куда угодно, только не на него.

— Я тебе противен. Но ты мне нравишься.

— Банально.