Цветок пустыни

К тому моменту, как мы приземлились в Хитроу, мои страхи о поездке в чужую страну полностью испарились. Главное было, что полет наконец-то закончился. Все пассажиры вскочили со своих мест и понесли меня в потоке куда-то прочь от самолета.

Людской поток немного притормозил у лестницы, потом начал делиться на две части. С лестницами в тот день мне точно не везло – эта была движущаяся. Но, похоже, это пугало только меня – остальные пассажиры бодро делали шаг вперед и со скучающим видом поднимались наверх. Через несколько несмелых шагов у меня получилось на нее встать, но при этом я потеряла одну из своих замечательных сандалий. Вернуться за ней у меня не получилось – я была крепко зажата в толпе людей.

Наверху поток вновь подхватил меня и понес к стойкам таможенного контроля. Идти полубосиком было неудобно. Вокруг никто не знал сомалийского и не понимал моих жалобных причитаний: «Моя туфелька! Я потеряла туфельку!» На стойке со мной заговорил один из таможенников. Я, конечно, ничего ему не ответила, а только косилась на эскалатор и нервно хихикала. Поняв, что ничего другого от меня не добиться, он устало ткнулся в мой паспорт. Внимательно изучив его и поставив несколько печатей, таможенник махнул мне рукой, мол, иди дальше.

Только я покинула зону таможенного контроля, как ко мне по-сомалийски обратился один водитель:

Вообще, эта кнопка казалась очень логичным решением, но я не решалась на нее нажать. Вдруг там написано: «НЕ ТРОГАТЬ! САМОЛЕТ ВЗОРВЕТСЯ».

– Ты же приехала к господину Фараху?

Ура! Наконец-то родная речь! И этот человек поможет мне найти сандалик!

– Да, да, это я! – радостно закричала я. – Я Варис! У меня туфелька упала там, нужно за ней вернуться.

– Туфелька?

– Да, вот такая, – сказала я, показывая на ноги. – Видите, одна босая? Она там, у движущейся лестницы!

К моему счастью, шофер дяди умел говорить по-английски. Он сумел договориться с таможенниками, чтобы мы вернулись и поискали обувь. Увы, моей туфельки и след простыл! Моя первая пара обуви, и такая неудача! Вернуться просто так обратно у нас не получилось – нужно было пройти таможню еще раз. Таможенник воспользовался этим, чтобы хорошенько меня расспросить, ведь шофер смог бы переводить ему мои ответы.

– Сколько планируете оставаться в Лондоне?

Я недоуменно пожала плечами: кто ж его знает?

– Где вы остановитесь?

– Я буду жить у своего дяди, он посол! – гордо ответила я.

– В вашем паспорте написано, что вам восемнадцать. Так и есть?

Шофер быстро перевел этот вопрос и, не дожидаясь моего ответа, сказал: «Да, ей восемнадцать». Моему возмущению не было предела – зачем этот шофер на меня наговаривает!

Шофер быстро перевел этот вопрос и, не дожидаясь моего ответа, сказал: «Да, ей восемнадцать». Моему возмущению не было предела – зачем этот шофер на меня наговаривает!

– Вам нужно заполнять таможенную декларацию?

– Что?

– Варис, что у тебя за вещи с собой?

Теперь у меня осталась только одна сандалия – ее я и показала таможеннику.

Закатив глаза и покачав головой, он махнул рукой за собой и отпустил нас.

Ведя меня за собой на выход из аэропорта, шофер начал мне объяснять:

– Слушай, в твоем паспорте сказано, что тебе восемнадцать. Поэтому я то же самое сказал тому человеку на таможне. Ты должна делать то же самое, если вдруг тебя кто-то спросит, понимаешь?

– Что? Мне и близко нет восемнадцати, я не такая старуха!

– Да? И сколько тебе лет?

– Ну, точно не знаю… около четырнадцати, думаю. Но точно не восемнадцать!

– В этой стране тебе столько лет, сколько указано в паспорте. Запомни.

– Да что ты все про паспорт и про паспорт! Это же неправда, я лучше знаю, сколько мне лет. Почему там вообще такое про меня написано?

– Так сказал господин Фарах.

– Ну, тогда он точно выжил из ума! Подумать, что мне восемнадцать! Еще и посол!

В какой-то момент мы просто стали друг на друга кричать, пытаясь доказать, чья правда лучше. Тем временем в Лондоне падал снег, и я босиком в своем цветастом наряде смотрелась очень неуместно, как с другой планеты свалилась. И было очень холодно! Даже когда остывает ночью пустыня, было куда теплее.

Я ехала в машине и печально наблюдала за городом – вокруг куча машин, люди все хмурые и мертвецки бледные. О Аллах, куда же ты меня завел? Я отчаянно трусила и хотела обратно в Сомали, в теплые мамины объятия. Шофер, хоть и был единственной ниточкой, соединяющей меня с домом, вел себя очень заносчиво.