Цветок с тремя листьями (СИ)

— Вон он! Там! — услышал Хидэтада. И, зажав стебли в зубах, начал карабкаться через ограду. С этой стороны стена оказалась немного выше. Хидэтада уперся ногами, так, чтобы не мешали мечи, и одним движением забрался наверх. Огляделся и представил, как его хорошо видно в лунном свете. Что же, остается надеяться лишь на то, что преследователи не сумеют рассмотреть его достаточно хорошо. Он спрыгнул вниз и бросился бежать по улице. До дома госпожи Ого отсюда было совсем недалеко.

Дыхание сбилось от быстрого бега. Но шума он больше не слышал: или ему удалось оторваться от погони, или охрана поместья вообще не стала его преследовать, удостоверившись, что он покинул сад. Если так — то он бы на месте хозяина примерно наказал подобных охранников. А если бы он и вправду оказался убийцей?

Хмель из головы почти выветрился, пока он бежал. И мысль наведаться к госпоже Ого уже не казалась Хидэтаде настолько хорошей. Но — не отступать же, когда почти достиг цели? Это было бы совсем глупо. Хидэтада остановился возле стены, окружающей дом и садик госпожи. А если она спит? Что же, тогда он просто положит цветы в ее комнату и уйдет. Так будет лучше всего.

Хидэтада усмехнулся, понимая, что ему снова предстоит брать штурмом стену ограды. Но попадаться на глаза охране и слугам госпожи Ого — не самая лучшая мысль. Он остановился и отдышался. Еще не хватало, чтобы его поймали в этом саду.

Го очень нравились осенние ночи. Когда можно лежать в постели, слегка приоткрыв створку окна и вдыхать ароматный прохладный воздух. Теплое одеяло защищало ее от сквозняков, и светившая в щель луна мягким серебром украшала спальню, придавая обычным предметам таинственный и сказочный вид. Вот, например, бабочка на заколке. Тени деревьев так причудливо играют отблеском украшающих ее камней, что кажется: она трепещет крылышками и вот-вот сорвется вверх по лунному лучу. Го проследила взглядом траекторию ее возможного полета и — внезапно лунный луч исчез. Го чуть было не вскочила от неожиданности — темная тень на фоне затянутых тонкой бумагой окон полностью заслонила лунный свет. Крикнуть? Позвать на помощь? Нет, если это убийца — он успеет раньше, чем стража, а если вор — лучше будет потерять драгоценные заколки, чем жизнь. Го прикрыла глаза, чтобы видеть из-под опущенных ресниц, и осторожно высунула руку из-под одеяла. Нащупала свой танто и тихо подтянула его к себе, крепко обхватив пальцами рукоять.

Створка окна отъехала в сторону, и в щели показалась рука, сжимающая букет темных пурпурных георгинов. Го отпустила рукоять и облегченно рассмеялась.

— Вы… Я вас разбудил, госпожа?.. — Хидэтада, отодвинув створку до конца, шагнул с балкона в комнату и опустился на колени: — Прошу… простить меня.

— Вы еще и напугали меня, господин Хидэтада, — тихо проговорила Го и поднесла ладонь к губам, призывая говорить тише.

— Простите… я вовсе не хотел… госпожа… — Хидэтада низко нагнулся, продолжая держать цветы в руке, и, словно внезапно вспомнив о них, выпрямился и протянул их девушке.

Го выбралась из-под складок одеяла и присела рядом, взяв его за руку.

— Вы… вы такой трогательный и милый, господин Хидэтада, — она вновь тихо рассмеялась, но, рассмотрев юношу, нахмурилась:

— У вас такой потрепанный вид. И ветки в волосах! — Го протянула руку и начала легкими движениями отряхивать его волосы. — Где и как вы добывали эти цветы?

— Я бился за них с драконом, охраняющим сад, где растут цветы, дарующие вечную любовь. Это опасный дар, поэтому дракон пожирает всех, кто приближается к этому саду. Но я храбро бился, и он удовлетворился моей шляпой! — Хидэтада с новым поклоном все же вручил Го букет.

Го, не выдержав, все же расхохоталась, но тут же зажала ладонью рот.

— Подождите, я сейчас, принесу чай. Или, может быть, вам согреть сакэ?

— Нет, благодарю вас, госпожа, сакэ не нужно. Я его и так сегодня выпил… более чем достаточно. И чая тоже не надо. Я сейчас уйду и больше не буду мешать вашему сну.

— Ну уж нет. Вы что же, пришли лишь за тем, чтобы меня напугать?

— Что вы! Нет! — Хидэтада протянул к ней руку, но тут же отдернул. — Я… даже в мыслях у меня подобного не было! Мне очень неловко… я ввалился к вам ночью… в таком виде…

Хидэтада смущенно опустил глаза и попытался расправить складки на хакама.

— Давайте я вам помогу. И не корите себя — вы восхитительны. И невероятно романтичны. Благодарю вас за цветы. Вы ведь сражались за них! — сказала она, улыбаясь. — И рассказываете прекрасные сказки. Хотя, признаю, свидания у нас с вами немного странные.

— Да уж… — Хидэтада потер щеку, — я должен был стоять на балконе и читать вам стихи, наблюдая за вашей тенью в лунном свете. А я сижу у вас в комнате, и вы вытаскиваете ветки из моих волос. Но я могу выйти и сделать все по правилам!

— Что вы! — Го вновь взяла его за руку, словно останавливая. — Я ведь не юная девушка, краснеющая от мужского взгляда так, что это видно даже под слоем белил. Я дважды была замужем… — Ее лицо вдруг стало серьезным, и она прикрыла его рукавом:

— Простите, господин Хидэтада, мне… не стоило об этом упоминать.