Цветок смерти, или Правдивая история Рас-Альхага, единственного мага, который умел колдовать без головы (СИ)

Он поднял меч. Серый плащ соскользнул с плеч колдуна и улетел, подхваченный ветром. Альхаг как был в тонкой рубашке и безрукавке направился к своему противнику. Бубенцы истошно бились и трепетали за его спиной. Интересно, мельком подумал я, отсутствие кольчуг у колдунов случайность или чрезмерная самонадеянность? На Сагитте я тоже никогда не видел даже легкого доспеха. Или, быть может, это оттого, что железо препятствует проявлениям магии? Не зря же горожане полагали железный гвоздь в оконной раме надежной защитой от порчи и сглаза.

Колдуны сошлись в поединке, и я перестал думать о кольчугах, равно как и о чем-либо ином. Этот поединок не был похож на мой сон об Охоче. Мало общего имел он и со сценками, что разыгрывали порой на рыночной площади лицедеи. Противники не торопились скрестить клинки. Довольно долго они выжидали, надеясь занять выгодную позицию, и не пытались атаковать. Между тем погода начала стремительно портиться. Неладное творилось вокруг. В низкое небо над долиной стекались тяжелые черные тучи. Их видел я, видели и мои спутники. Вражеские воины тоже могли заметить их, но навряд ли придавали им значение. Ветер рычал и ярился. Я готов был поклясться, что он живой, так яростно набрасывался ветер на человека-тень. Ворох сухих листьев и веток поднялся с земли, плясали кусты, с треском ломались деревья.

— Все шутки шутишь, лейб-маг? Играешься с ветром, словно дитё малое. Кого ты надеешься поразить своими фокусами? От них за сотню шагов несет балаганом! Или эти разговоры про вас, гвинотов, не более чем сказочки для легковерных, а хозяевами ветров вы зоветесь исключительно оттого, что пускаете ветры громче других? — язвил человек-тень.

Альхаг не отвечал на насмешки. В отличие от ветра лейб-маг был спокоен. Вражескому колдуну никак не удавалось вывести его из себя, вместо того он сам становился все злее и злее.

— Скажи, Альхаг, верны ли слухи, будто твоя воспитанница — запоздалая попытка замолить грехи перед ее родителями, с которыми вы пили из одной чаши на пирах, и которых ты убил за недозволенное колдовство? Болтают, будто ты отравил их из той самой чаши, что вы делили, только они умерли, а ты — остался жив, и еще болтают, будто действительной причиной была не магия, а отказ леди Берканы делить с тобой ложе. И то, что не получил от матери, ты с лихвой берешь у дочери.

Я покосился на Сагитту. Мне показалось, или она побледнела?

Между тем человек-тень продолжал:

— С таким другом, как ты, враги не нужны. Может, и короля Максимилиана ты тоже убил, прежде чем тот внял своим советникам и решился отменить взлелеянный тобою запрет на магию? А теперь ты влечешь на смерть его сына?

Принц владел собой куда лучше колдуньи, на красивом и надменном лице его ничего нельзя было прочесть. Однако Браго и Драко придвинулись к Ариовисту почти вплотную, точно надеялись удержать от необдуманных порывов.

За разглядыванием своих спутников я чуть было не пропустил момент, когда человек-тень от оскорблений перешел к действиям. Двуручный меч его взметнулся к облакам и принялся падать, быстро набирая скорость. Альхаг уклонился вправо, прямо под удар, одновременно пытаясь зацепить бедро противника. Вражеский колдун увернулся, затем вновь атаковал. Альхаг пригнулся, избегая клинка, замахнулся в ответ, и когда противник начал уходить, быстро поменял направление удара. Уклониться человек-тень не успевал. Он подставил свой меч, клинки столкнулись с ужасным лязгом.

Пользуясь тем, что его оружие легче, Альхаг принялся теснить противника быстрыми частыми выпадами. Человеку-тени пришлось отступать, чтобы освободить пространство для размаха, но Альхаг тотчас продвигался вперед, продолжая неистово рубить. Благодаря этому бешеному натиску Альхагу удалось зацепить противника, но и сам лейб-маг получил раны, от которых рубашка его стала алой.

Не обращая внимания на кровь, колдуны продолжали сражаться. Я едва успевал следить за мельканием клинков, когда случились нечто невероятное — и Альхаг, и человек-тень исчезли, будто растаяли в воздухе. Я принялся крутить головой, ища объяснение увиденному.

— Обернулись! — выдохнула Сагитта.

Не сразу связал я ее слова с происходящим. Спутники мои оказались быстрее. Браго ухватил меня за шкирку, резким рывком дернул назад. Попятились закованные в железо вражеские воины.

Между нами и армией невесть откуда появились два чудища. Гигантский змей, толщиной превосходящий ствол векового дуба, раскачивался на свитом в кольца хвосте, раздувал капюшон и громко шипел — раздвоенный язык так и мелькал в разверстой пасти. Светящиеся крапчато-желтые глаза змея были мне знакомы по ночным кошмарам. Против змея присела тварь, какой не видел я даже в кошмарах. У нее было кошачье туловище, волчья голова и гладкий чешуйчатый хвост, оканчивающийся жалом. Тварь молотила хвостом по земле, отчего жало моталось из стороны в сторону и гремело, словно наполненный сухими бобами бычий пузырь. Размерами тварь была под стать змею.