Цветок вампира – аконит

Подобные размышления посетили не только меня. Я поняла это, как только заметила движение в зале. Костина рука соскользнула с моего плеча, и отец побежал по диагонали, чтобы перехватить Марию. По раскрасневшимся щекам матери крупными каплями скользили слезы. Лицо исказила гримаса боли. Мама бежала к ленте с вытянутыми руками, точно надеялась, что успеет перехватить гроб, пока его не поглотило целиком. Отец обхватил Марию обеими руками, пытаясь удержать. Остальные молча смотрели, давясь, как один, слезами. Их взгляды блуждали от лица Марии к усопшей и обратно. Отчаянно мама вырывалась из крепкой хватки отца, но Костя был сильнее. Она кричала так громко, что ни одна мелодия не способна была заглушить всю рожденную моментом осознания боль. Меня затрясло. Я боялась шевельнуться, потому стояла на том же месте, где меня оставил отец. Страх, что и меня захлестнет цунами, царапал горло изнутри сотней острых лезвий. Я запретила себе отводить взгляд от матери. Запретила предпринимать что-либо, пока не кончится эта чертова музыка.

С последним аккордом послышался спасительный звук сомкнувшихся ставней. Гроб с тем, что когда-то было моей бабушкой, исчез навсегда. Я видела, как у мамы подкосились ноги, и, если бы объятия отца не оказались крепки, вряд ли Мария устояла бы. Новый муж матери стоял вдали от всех, хмуро смотря на развернувшуюся картину. На месте Кости должен был быть он. Из-за всей этой ситуации я взглянула на спутника мамы с нового ракурса. И этот угол обзора мне не нравился. Как я могла оставить ее одну? Доверить человеку, который в момент, когда Мария больше всего нуждалась в помощи, не смог подставить маме плечо? Наконец, найдя в себе силы, я поспешила к родителям, которые так и стояли посреди зала. Я обняла обоих так крепко, как только могла.

* * *

Селиться дома вместе с матерью и отчимом я не стала, пусть в квартире за мной формально до сих пор и оставалась комната. На время похорон в нее разместили дальних родственников из Архангельска. Воспользовавшись предложением Кости, я десять дней ночевала в маленьком отеле на окраине города, в соседнем с отцом номере. Было чуть легче хотя бы ненадолго оставаться одной, чтобы попытаться примириться с новой реальностью.

Удивительно, но после смерти бабушки мир не остановил свое вращение. Он продолжал движение, не обращая внимания на семейное горе, безразлично смотря, как рождаются и исчезают новые люди. Каждое утро, сидя у большого окна с уютными кружевными занавесками, я наблюдала за снующими в обе стороны по улице прохожими. Они торопились по неведомым делам, уткнувшись кто в мягкий с виду шарф, а кто – в приподнятый воротник пальто. От дыхания каждого шел пар.

– Ася, – отец с интересом рассматривал меню. – Что тебе взять?

– Как обычно.

Папа недовольно хмыкнул, закрыл меню и отложил его на край стола.

– Нельзя питаться одними хачапури по-аджарски. Закажи себе хотя бы салат вприкуску.

Я безразлично пожала плечами и вновь обернулась к окну. Заказ мы прождали молча, погруженные каждый в свои мысли. В первые дни Никита забрасывал меня обеспокоенными сообщениями в мессенджере, вот только все они касались наших отношений, а разбираться с ними сейчас у меня не было ни сил, ни желания. Все стало так запутанно. Даже не хотелось лишний раз доставать из кармана куртки телефон. Последнее время я редко заходила в сеть, лишь иногда переписываясь с Дашей. Она была единственной из окружения, кто общался со мной ровно так же, как до смерти бабушки, не спрашивая бесконечно, в порядке ли я и когда вернусь. По вечерам, случалось, мы даже созванивались, обсуждая домашние задания. Даша рассказывала, как дела в школе, и это отвлекало. Именно от нее я узнала, что ребята начали репетиции без меня. Было немного обидно оказаться за бортом общей идеи, но внутри я понимала: они поступили правильно. «Кажется, Татьяна со Стасиком встречается», – предположила Даша вчера вечером, и эта мысль не выходила у меня из головы все утро.

– Ася, ешь, – сказал Костя, и, когда я обернулась, на столе уже лежала большая деревянная доска с румяной лодочкой из теста с солнечно-оранжевым желтком в море из тягучего сыра. – Остынет.

Я оторвала от лодочки хлебный мыс и зачерпнула из центра сыр с яйцом. Горячая масса потянулась за съедобной «ложкой». Стоило куску оказаться во рту, как солоноватый привкус сыра смешался с мягкой текстурой воздушного теста. Вместе они таяли на языке. От удовольствия я прикрыла глаза, смакуя ощущения от первого куска.

Когда хачапури был съеден наполовину, Костя пододвинул ко мне стеклянный салатник и строго объявил, что я должна его опустошить. Отеческая забота во всей красе. Среди щедро залитой белым соусом зелени виднелись крупные дольки помидоров, дуги огурцов без шкурки с вырезанной серединой, полупрозрачные луковые кольца и что-то еще, едва узнаваемое внешне. Я вооружилась вилкой и поддела неопознанный объект. Попробовав, поняла – это кусок жесткой говядины.

– Что это за салат такой?