Цветок вампира – аконит

– Что за человек ты такой, в конце-то концов, – с осуждением приговаривала она.

– Таня, ты лезешь сейчас не в свое дело, – твердо сказала я, ища подходящие слова, но их просто не существовало. – Ты не понимаешь.

– Я? Это я-то не понимаю?! – завопила Ростова, и по всему залу эхом отозвался ее голос. – Я еще как понимаю, а вот ты, похоже, нисколько! Знаешь, каково это: думать, что ты наконец встретил пару? Своего человека, который будет любить тебя вопреки всему, а затем оказаться выброшенным на обочину из авто на полном ходу, без какого-либо объяснения? – Она на мгновение запнулась, а взгляд замер, точно Таня припоминала что-то малоприятное, и я задумалась, не поступал ли кто так же с Ростовой.

– Тань, все сложно. Очень. Я поступила как поступила и не горжусь этим. Это правда. В моменте мне показалось сообщение лучшей идеей. Я не была готова смотреть ему в глаза, обсуждать свое решение. Никита бы его не принял, начал убеждать, – объясняя все Татьяне, я почувствовала, как запылали щеки. – А я… я бы не выстояла. И все бы вернулось к тому, на чем остановилось. Любовь вопреки всему – странная идея. Есть «но», которые нельзя игнорировать.

– Погоди-погоди, – Татьяна подала мне край гирлянды, который единственный оставался незакрепленным. – Хочешь сказать, ты все еще к нему что-то чувствуешь?

– Тань, конечно. Мы просто не можем быть вместе, – ограничилась я коротким объяснением и в тысячный раз пожалела, что не могу поговорить с кем-нибудь начистоту.

Я не чувствовала близости к Тане. Большую часть времени ее поведение скорее раздражало: слишком громкая, слишком навязчивая Ростова была полной противоположностью всему, что хранилось внутри меня, и, быть может, по-своему я бы хотела немного походить на Татьяну, но не могла. Даша молча слушала наш разговор и подавала новую гирлянду с пушистыми призраками из тонких лоскутов бумаги. Я приняла ее, не слезая со стремянки, а Татьяна вновь подхватила большую часть ноши, чтобы мне было удобнее. Осторожно я закрепляла края ленты скотчем на стене.

– Слушай, а что у вас произошло? Не хочешь не говори, конечно, но если он тебя, скажем, бил, об этом лучше всем узнать…

– Нет-нет, что ты! – без промедления заверила я, боясь, что по школе поползут ненужные слухи. – Просто… не знаю даже, как объяснить. В семье сейчас не все ладно. После похорон бабушки стало совсем сложно. Отчим некрасиво себя повел. Родители ругались, как собаки. К тому же нужно к экзаменам готовиться, а для этого хорошо бы понять, что вообще сдавать: я же с факультетом до сих пор не определилась.

– А чего тут определяться? Поступаешь на любой гуманитарный в Ксертоньский государственный и дело в шляпе.

– Да, но на какой из всех?

– Вот тут я тебе не подсказчик.

– То-то же. И никто не подсказчик. Как вообще можно в нашем возрасте решить, чем хочешь заниматься всю оставшуюся жизнь, если ничего еще толком не попробовал?

Даша пожала плечами и как ни в чем не бывало вступила в разговор:

– Не знаю. Для меня все просто. Пойду на филологический.

Мы с Таней посмотрели на Дашу с удивлением.

– Филологический? С твоей-то расположенностью к естественным наукам? – раскритиковала ее Ростова.

– Хорошие оценки еще не говорят о том, что предметы мне нравятся, – робко ответила Даша и снова притихла.

Следующие гирлянды мы развешивали, продолжая каждая играть свою роль: Даша подавала и придерживала стремянку, Таня следила, чтобы гирлянда не порвалась, пока я прикрепляла украшения к стенам скотчем. Увлеченные каждая своими мыслями, мы слаженно работали, иногда обмениваясь небольшими комментариями о том, где что лучше разместить, и решая прочие мелкие вопросы: кто пойдет за новым рулоном скотча или за едой в столовую.

За перекусом на всех решили отправить меня. Поинтересовавшись у девочек, что бы им взять, я достала из рюкзака кошелек и пошла в столовую, пока не прозвенел звонок с урока и не возникла длинная очередь. Уже на подходе к дверям я увидела его. Никита шел мне навстречу с противоположной стороны холла и тоже направлялся в столовую. Когда наши взгляды пересеклись, я поняла, что бежать некуда, и почувствовала, как к горлу у меня подступил тяжелый ком.

– Привет, – тихо поздоровался Каримов, оказавшись напротив меня, и отвел взгляд. Лицо было бледнее, чем обычно. Руки же Никита прятал в карманах джинсов.

– Привет. Ты в джинсах? – удивленно спросила я, когда почувствовала, что пауза затянулась.

Каримов возвел брови и бросил взгляд вниз, как бы осматривая себя, точно забыл, во что одет. Стоило Никите вспомнить, как губы растянулись в привычной и родной улыбке, но лишь на мгновение:

– А, да. Мы с ребятами разбираем парты с первого этажа и таскаем наверх. Учительница разрешила нам прийти в чем-нибудь домашнем, что не жалко испачкать.

– Понятно, – коротко ответила я и почувствовала себя неловко под силой взгляда. Как легко еще недавно близкий человек превратился в чужого. – Ладно, я пойду, пока звонка нет. Нужно девочкам прихватить поесть.

– Я тоже в столовую, – сказал Ник и проследовал за мной.