Цветок вампира – аконит

К счастью, подвозивший меня полицейский не стал ничего рассказывать отцу. Я была ему за это благодарна. Меньше всего на свете мне хотелось жаловаться Косте на какого-то неприятного одноклассника, который не факт, что злился именно на меня.

Отец вернулся поздно. К его приходу я успела сделать уроки и приготовить незатейливую пасту на ужин с томатным соусом и говяжьим фаршем. К еде Костя достал из холодильника банку пива для себя и на мгновение задумался перед открытой дверцей, словно решая: достать для дочери вторую или нет. Полицейский внутри все же победил, поэтому к столу он вернулся с одной банкой. Я, конечно, пробовала пиво из маминого стакана раньше, о чем отец, наверное, не знал, но предусмотрительно смолчала. К тому же мне не понравилось, и желания повторять этот опыт не было.

Мы поужинали, смотря какое-то комедийное шоу о безумном ученом и его соседе, перебрасываясь колкими комментариями о сюжете, который нам обоим не пришелся по душе.

Доев, я собрала и помыла посуду. В благодарность за хлопоты отец помог просушить тарелки полотенцем и расставил их по своим местам в шкафу над раковиной. Мне пока сложно было ориентироваться в многочисленных кухонных дверцах, так что помощь Кости пришлась кстати. Пожелав отцу спокойной ночи, я переоделась в пижаму, собрала волосы в свободную косу и легла спать.

Сон, как назло, не шел. Полночи меня преследовал взгляд бездонно-черных глаз, от которых не исходило ничего хорошего. Утром я проснулась разбитой и измотанной.

Новый день прошел одновременно лучше и хуже предыдущего. Лучше, потому что на улице потеплело, хотя небо затянуло плотными серыми тучами. В школе стало легче ориентироваться, примыкая к уже знакомым ребятам из параллели. На английском со мной сел Никита. Он же после проводил меня к следующему кабинету под ревнивым взглядом Андрея. Мне было лестно внимание, однако из двоих нравился больше, скорее, Ник, хотя едва ли зарождающиеся внутри чувства напоминали влюбленность. Во всяком случае, в романах, что стояли на полках в доме Марии, это чувство описывали иначе. На практике сравнивать мне было не с чем.

Казалось бы, прекрасный день. Однако усталость сделала его почти невыносимым. Мне было трудно сосредоточиться на уроках, и я периодически ловила себя на том, что не вслушиваюсь в слова учителя. На каждом шагу хотелось прилечь и, свернувшись калачиком, уснуть. Совсем плохо стало к уроку физкультуры. Я надеялась, что физрук вновь позволит отсидеться на скамейке, но он отправил меня играть с другими ребятами в волейбол.

Игра прошла плохо. Очень. Мяч больно отскакивал от рук, но это было половиной беды. Настоящей проблемой стало то, что мне не удавалось отправить мяч в конкретном направлении. Двум одноклассникам из своей же команды попало по голове. Было очень стыдно, но, даже видя мои грустные способности, тренер Бобылев заставлял продолжать.

Откровенно пялиться на меня в коридорах перестали, и это радовало. За обедом я сидела среди большой шумной компании: ко вчерашним девушкам также присоединились Никита и Андрей. Такими темпами ближайшее полугодие могло стать выносимым, но я далеко не загадывала. У жизни всегда свои планы, вне зависимости от того, чего человеку хочется.

Знаменитая «пятерка» сидела на своем месте, когда я пришла в столовую. За столом не было только Станислава. Мысль о том, что Смирнов не пришел в школу, заставила меня выдохнуть с облегчением. Не хотелось вновь испытать на себе полный ненависти взгляд, хотя в то же время злость и обида внутри за ночь трансформировались в нечто новое. Теряться в догадках – бесполезная трата времени. Хотелось подойти к Смирнову и спросить прямо: чем я заслужила такое внимание? Еще больше мне нравилась идея задать вопрос у всех на виду, но, видимо, не сегодня. Наверное, вчера на уроке он просто плохо себя чувствовал, а разговор в раздевалке никак не относился к моей скромной персоне. Во всяком случае, это объяснение мне нравилось, в отличие от идеи, что Станислав ненавидит всех стипендиатов просто за то, что они существуют и отнимают вакантные места.

К концу обеденного перерыва Смирнов так и не объявился. Я без опаски пошла в лабораторный класс на урок биологии. Ник кружил возле меня, рассуждая о преимуществах собак перед кошками, шутя, что вторые наверняка давно сговорились против людей и пытаются превратить их в своих рабов.

В кабинете я радостно опустилась за пустой стол и разложила по поверхности чуть ли не все вещи – в знак протеста, представляя недовольное лицо Смирнова, если он все же явится. Вот если бы после подобной выходки одноклассник прожигал меня взглядом, я бы поняла. Где-то на подкорке сознания скреблись отголоски мерзкого: «А что, если…»