Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

— Неизвестно, как долго пролежала на земле бывшая королева, без чувств упавшая перед дверью колдуньи. Если кто-то и видел её, то не решился приблизиться, ведь все старались обходить мрачное жилище подальше, да и другого жилья поблизости не было.

Наконец Азафа пришла в себя, с трудом поднялась и побрела, сама не зная куда. Ноги принесли её к храму Повелительницы.

Не решилась Азафа войти внутрь, но послала за жрицей, и та вскоре вышла к ней. Низко склонилась перед ней Азафа, а потом рассказала обо всём, что с ней случилось, и просила совета.

— Скажи мне, служительница жизни, что делать? Как исправить зло, которое я причинила? Как спасти мою дочь?

— Если бы ты пришла раньше, возможно, я и смогла бы помочь тебе. Но теперь… не знаю, что и сказать.

— Сжалься, служительница! Я одна заслуживаю кары, но дочь моя, Ззия, ни в чём не повинна, как и те, чьи посевы погибли, а земля — отравлена!

— Зло разливается, как вода, которая может намочить не только того, кто её пролил, и разлетается оно, как всепроникающая пыль, как разлетелся пепел от погубленных тобою цветов. Сетования твои не помогут тебе получить от меня помощь — я и так готова помочь, чем могу. Мне жаль не только дочь твою и всех, кто обречён теперь на голод, но и тебя саму. И всё же я не знаю, чем помочь.

Дай мне подумать, вознести молитву Повелительнице и исполнить Танец Вопрошания.

Удалилась жрица, а Азафа осталась у стен храма, не смея переступить границы святилища, и молиться она не смела. За все прошедшие годы ни разу не решилась она обратиться к Повелительнице Цветов, ведь трудно нанести Ей большее оскорбление, чем уничтожить здоровые цветочные кусты перед самым цветением.

Однако теперь, когда горе заставило её отбросить самоуверенность и гордыню, душа Азафы сама летела к Престолу Повелительницы с мольбой о прощении и помощи.

Долго не возвращалась жрица, а когда наконец вернулась, то опустилась на скамью в изнеможении.

— Может быть, и не всё ещё потеряно для твоей дочери, может быть, и земля наша возродится вновь… но здесь многое зависит от тебя.

— Скажи только, что я могу сделать?

— Мне это неизвестно, но, возможно, ты узнаешь об этом, если разыщешь своих сестёр.

— Где же мне искать их?! — с отчаянием воскликнула Азафа. — Все эти годы я ничего о них не слышала и не знаю даже, живы ли они.

— Я слышала от одной из сестёр моих — жриц, что видела она, как огромные фуффы уносили двоих женщин с маленькими детьми к Великим Западным Лесам. Жрица та служит в самом западном храме, что воздвигнут на нашей земле, но… возможно, что есть святилище и ещё дальше — на запад…

— Но дальше — только лес, — удивилась Азафа. — Как быть там святилищу?

— Не спрашивай меня. Есть тайны, которые нам не следует знать.

— Но ведь не могут же в диком лесу расти священные цветы жаффа? — продолжала недоумевать Азафа.

— А скажи мне, знаешь ли ты, откуда жрицы в давние времена принесли семена священных цветов?

— Неужели из леса?! — поразилась Азафа.

— Не отвечу я тебе ни “да”, ни “нет”. Ты хотела получить мой совет, слушай же: иди на запад, к Великим Лесам, ищи своих сестёр, пока не найдёшь. Они скажут тебе, что делать дальше.

— Я на всё готова, буду искать их хотя бы до конца своей жизни, но скажи мне, что же будет с дочерью моей?

— Известно мне, что ещё ни одна девица, служившая колдунье, не ушла от неё живой. Ты ничего не можешь сделать для неё, кроме как исполнить свой долг перед теми, кого обездолила. Может быть, этим ты и ей поможешь. Не отчаивайся. Повелительница открыла мне, что дочь твоя очень добра и чиста душой. Она сама позаботится о ней. Но обещать тебе я ничего не могу.

Горячо поблагодарила Азафа жрицу и вернулась в дом свой. А там дочери её старшие — в горе и страхе. Все служанки и слуги разбежались, а они не знают и куда им деваться от позора.

Однако от матери своей они не отказались и предложили ей уйти вместе, куда-нибудь подальше, укрыться в глуши.

Но Азафа рассказала им всё, что случилось с младшей их сестрой и что сказала жрица, успокоила их, как могла, и велела пойти жить в старый свой домик и дожидаться её возвращения, а если совсем нечего будет есть, идти на солнечный восход — искать пропитания.

Быстро собралась Азафа в дорогу, почти ничего не взяла она с собой, только немного пищи.

Шла она — от утра и до вечера. Ноги отказывались ей служить, но она принуждала их. День и другой, и третий шла она, а кругом всё горе и несчастье: куда ни посмотри — засохшие цветы и земля, как камень бесплодный.

Почти никто не узнавал её, но когда всё же признавали в ней бывшую королеву, то ругали её и говорили все горькие слова, какие только могли припомнить.

Всё принимала она как заслуженное, так что в конце концов умолкали растерянно ругавшие её, а иногда случалось и так, что делились с ней скудной пищей своей, видя, что она едва стоит на ногах. Однако силы её на исходе, а конца пути не видно.

Упала Азафа на дорогу и когда из последних сил пыталась снова подняться, то видит вдруг — приближается к ней фуфф, такой большой, какого она никогда прежде не видела.