Цветок живой, благоуханный… (сборник)

И пред ним зеленый снизу,
Голубой и синий сверху
Мир встает огромной птицей
Свищет, щелкает, звенит.

Вспомнилась ей песня мужа-птицелова. И вдруг она сама запела чисто и звонко, как в детстве:

Предо мной зеленый снизу
Голубой и синий сверху
Мир встает…

Прохожие оглядывались на нее с улыбкой. Она улыбалась им в ответ.

Как только Венера вошла в свою квартиру раздался телефонный звонок: «Венерочка, умница, нам надо срочно поговорить», – услышала она в трубке знакомый голос. «Венерочка здесь больше не живет», – спокойно сказала Венера. «А кто же здесь теперь живет?» – удивились на том конце провода. «Просто Венера», – ответила женщина и повесила трубку.

2002 г.

Лесничиха (рассказ)

Кто мне откликнулся в чаще лесной?

Утром и вечером, в холод и зной,
Вечно мне слышится отзвук невнятный,
Словно дыхание любви необъятной…

Н. Заболоцкий

В заповедных местах Горного Алтая на лесном кордоне жил лесник Иван Федорович Богатырев со своей женой Алтынай, коренной уроженкой Алтайского края. Сам Иван Федорович приехал на Алтай из срединной России в победном сорок пятом году залечивать раны войны и остался там навсегда. Было ему в ту пору чуть больше двадцати лет, но он уже успел отвоевать четыре года, заслужил на фронте офицерские погоны, боевые награды и раннюю седину, в самом конце войны был тяжело ранен, врачи потеряли всякую надежду на его выздоровление, он с трудом выкарабкался и был комиссован из армии вчистую.

До войны, учась в школе, Иван увлекался историей, занимался в краеведческом кружке и, прочитав однажды в исторических очерках Орловской губернии, что на месте его родного тихого Волхова, живописно раскинувшегося на холмах посреди огромного поля, шумел когда-то могучий лес, загорелся желанием возродить былое богатство отчего края. Сдав экзамены на аттестат зрелости в июне сорок первого года, он твердо решил ехать в Воронеж учиться лесному делу, но война нарушила его планы. Как сотни его сверстников, он ушел на фронт добровольцем и четыре долгих года постигал военную науку, но, даже, став настоящим солдатом, остался в душе верен своей юношеской мечте. Навсегда распростившись с армией после тяжелого ранения Иван намеревался осуществить давно задуманное – поступить в Воронежский лесотехнический институт, но война и на этот раз распорядилась его судьбой по-своему. Выписавшись из госпиталя, он сразу поехал домой на родную Орловщину, но не нашел там ни дома, ни родных. Повсюду безжалостно бросались в глаза только следы пожарищ. Иван ушел без оглядки от этого страшного разора, не в силах принять душой то, что его довоенная жизнь со всеми надеждами и мечтами сгорела дотла вся без остатка.

Тогда и вспомнились ему рассказы балагура-сибиряка, лежавшего с ним в одной госпитальной палате. Сибиряк был родом с Алтая и без устали приглашал всех своих товарищей по несчастью, покалеченных войной, приезжать после победы к нему в гости подышать целебным воздухом тайги. «Наш горный Алтай – настоящий курорт, не уступит Кавказским минеральным водам», – с гордостью говорил он. Выписываясь из госпиталя, сибиряк раздал многим раненым свой домашний адрес, получил его и Иван, но не придал этому большого значения: все мысли его тогда были о доме, об институте. После горестной встречи с родными местами он почувствовал, что ему необходимо сменить обстановку, уехать далеко-далеко, чтобы прийти в себя, не задохнуться под тяжестью той беды, которая обрушилась на него так внезапно в самом конце войны.