Цветом света

Она была у Парламента, сизого, остроочерченного, готически грозного. Была у памятника Уинстону Черчиллю, очень странного памятника, реалистичного до неприличия: лысого, тучного, кривого на правый бок, опирающегося на трость (вот вам и «хитрая лиса» – премьер-министр Великобритании!). Женя была на экскурсии в гигантском Лондонском аквариуме, и чего там только не плавало! Гуляя по набережной Виктории и Нортумберленд-авеню, вышла на Трафалгар-сквер, украшенную колонной с монументом адмиралу Нельсону, пестрым столпотворением народа и ордами голубей. При всем при том, площадь была абсолютно чистой, нисколько не загаженной (кто и когда там успевает убирать?). И понесло Женю по площадям: Сент-Джеймс-сквер, Пикадили-сёркус, Лестер-сквер. Все они разные. Одна – строгая, тихая и зеленая. Другая – больше не площадь, а небольшой проезд с огромной рекламной вывеской, бедный крылатый лучник в центре этой сёркус того и гляди навернется с пьедестала. Третья – ярмарка всевозможных талантов. Еще на Пикадили Женя встретила памятник «невеселому гражданину Самому Себе»: напротив «Рок Сёркус» – это кафе такое с восковыми рок-идолами – взяв за постамент пивной ящик и разукрасив себя с макушки до пят серебрянкой (если быть точнее – «чугункой»), красовался часами без единого движения некий молодой человек. Впрочем, кесарю – кесарево. Чуть поодаль от «памятника» журчала волынка; шотландец, набивающий бурдюк воздухом, выглядел сомнительно, лишь наполовину по-шотландски: клетчатый килт и грязная длинная футболка с пацифистской эмблемой.

Нет, истинные чудеса на Лестер-сквер! Формула «кто во что горазд» отсюда: на каждый метр – индивидуум, зараженный своими философией или искусством, окруженный толпой благодарных слушателей или зрителей. Здесь и музыканты, и жонглеры огненными факелами, и танцоры, и немыслимые ораторы. Здесь довольно много людей и не очень чисто – нет урн и мусорных бачков – здесь нескучно и просто во всех отношениях. Кто-нибудь из виртуозов Лестер-сквер может выхватить вас из толпы, заставить играть по его правилам, выставить безобидным посмешищем и – как результат – утопить в краске смущения и аплодисментах публики. Нечто подобное случилось с Женей. Она имела смелость стоять в первых рядах кучки народа, собравшегося вокруг негра-танцора. Этот весельчак вытворял разные умопомрачительные, на первый взгляд, несложные штуки, усматривал себе жертву и вовсю потешался. Его быстрой речи Женя не понимала, но увлеченно наблюдала и смеялась со всеми, когда он трех мальцов учил ползать гусеницей, лежа на спине. У самого у него ловко получалось, эффектно. Она еще подумала: «Потом обязательно так попробую». А негр заметил раскосую синеглазую красотку и, не обращая внимание на ее шифоновую нежно-бежевую троечку, вытащил за руку к расстеленному на асфальте большому квадрату клеенки. Под хохот толпы она легла на спину, безнадежно и глупо уставилась в голубое небо. Музыкальным сопровождением служил стандартный шестнадцатиметровый бит с полным отсутствием мелодии и гармонии. Негр улегся рядом: «Come on!» [19] . И она представила себя этой самой гусеницей – мелькнуло в голове: «Мастерство не пропьешь!» – может быть неумело, но у нее получилось. Негр выглядел довольным и удивленным. Он выкинул мудреный антраша. «Э, нет, голубчик, такое уж совсем просто!» – коварно улыбнулась девушка… В последующие пять минут она сделала из него безвольную куклу: парень был пластичен, оригинален, но не до такой степени вынослив, как русская балерина. Однако, мучения негра окупились. Он получил несказанное удовольствие, а публика щедро одарила его мотоциклетную каску звонкой монетой. Танцор раскланялся во все стороны, замахал руками, что-то выкрикивая с явным отрицанием. Толпа, смеясь, стала рассеиваться. Женя наклонилась, чтобы поднять свою сумочку, но негр опередил ее.

– Thanks [20] , – кивнула Женя.

Он приложил руку к сердцу:

– Frank.

– Eugenia, – улыбнулась она.

– I’d ask you to make me a company for my early lunch, – он указал на мотоциклетную каску. – That’s your money [21] .

– I’m sorry, I don’t understand [22] , – попробовала отгрешиться девушка заученной фразой непонимания, но он деликатно взял ее под руку:

– I dare not insist, but entreat [23] .

И отвел ее, что называется, «to the nearest public house» [24] . Женя заказала овощной салат и «Мартини Драй», негр предпочел хищную пищу и две пинты «Спринг Бока». Он много говорил, чего она не понимала, похоже – шутил, после – смеялся. Постепенно что-то прояснилось. Слово ballet [25] уже было знакомо. Потом он, видимо, сообразил, с кем связался, усмехнулся, начертал на бумажке: friend Frank [26] и номер телефона, бросил веселое: «Bye!» [27] . – и помахал рукой.