Цветущая, как роза

Все общество за столом было охвачено страшным напряжением, и любое замечание, произнесенное, чтобы разрядить обстановку и восстановить непринужденную беседу, звучало как-то неестественно и натянуто, что усугубляло ситуацию. Бедняга Майк с выражением глубокого сочувствия на смешном обезьяньем лице долил в ее стакан воды, которую она тут же жадно выпила, и при виде слез, снова заструившихся по бледным щекам, утешительно произнес: «Ну-ну!». Но его слова не возымели эффекта, и через несколько минут мы отложили в сторону ножи и вилки и сидели, беспомощно глядя друг на друга. Наконец, я взглядом приказал Джудит встать и проводить девушку в комнату, которую они должны были отныне делить.

Энди, вечно голодный и жадный до еды, сразу потянулся к блюду с овощами и наполнил до краев свою тарелку. Мы снова взялись за приборы, ощутив невольное облегчение.

— Бедняжка, — сказал Майк, — женщинам всегда достается, это уж точно. Был бы твой юный братишка здесь, я отправился бы к старику самолично.

— Саймон не виноват, — ответил Ральф, смущенно поеживаясь на стуле. — Он ее и вправду любил, хотя Бог только знает за что. Но любил ведь, и вечно околачивался возле Прохода с букетиком цветов. Отдал ей самую лучшую шкуру, которую добыл. И он ни за что не уехал бы, если бы Пиклы не отвадили бы его так, будь они неладны все. Никогда не видел, чтобы Саймон плакал, но однажды ночью он завыл как дите малое. Квакеры все такие путевые и богонравные, но по мне так лучше безбожники.

— Безбожники тоже могут многое, — ответил я, вспоминая своего отца. — Эти люди приписывают Господу Богу свои мысли и представления и порочат его.

— И вас опорочат, хозяин, — сказал Энди. — Вы старейшина, не забывайте. И они не проглотят, что один старейшина приютил ту, которую прогнал другой. Мизззтер Томаззз скоро будииит ззздесь. И он объяззнит вам, что, кто призззрел грежжжника, тот грежжжник и езззть.

Передразнивая протяжный эссекский акцент мистера Томаса, Энди хотел развеселить нас, но никто не улыбнулся.

— Я построил этот дом большим и просторным, и мне решать, кто будет жить под этой крышей, а не мистеру Томасу, — отрезал я. — Его долгом было бы заставить Пикла принять девушку домой.

— О Боже упаси, — с чувством воскликнул Майк. — Не забывайте о Кезии. Ни один раб не позавидует участи девушки, если она вернется в дом после всего этого.

— Здесь ты прав. Думаю, что лучше всего ей выйти замуж за Ральфа если ее устроит такой выход.

— Или за меня, — вставил Майк с шутливым подмигиванием. — Мне бы очень подошло, если бы крепкий мальчонка был мне подмогой на старости лет. Ставлю десять против одного, что будет мальчик, дети любви почти всегда мальчишки.

— Я бы не обижал ее, — заверил Ральф очень просто, не обращая внимания на это замечание.

Предсказание Энди не замедлило сбыться. Вечером того же дня Пикл и мистер Томас прибыли ко мне, правда без Кезии, чему я был несказанно рад. Я принял их подчеркнуто любезно, стараясь создать дружелюбную атмосферу. Энди взял лошадей, а я провел гостей в зал, где предложил угощения, от которых они отказались.

Было видно, что они чего-то выжидают. Пикл, конечно же, начал первым: — Мы слышали, девица у вас, мистер Оленшоу.

Когда я кивнул в ответ, он вздохнул и замолчал. Через несколько мгновений Джудит привела Эли, и я понял, что затевалось серьезное дело.

— Ну, — начал я, облегчая задачу. — Вы пришли по поводу Магитабель, я полагаю. Надеюсь, чтобы забрать ее домой.

— Честно говоря, нет, — ответил мистер Томас, бросив многозначительный взгляд, полный хитрости и коварства. — Старейшина, который знает вас с самой юности, отец провинившейся девушки, наставник ваш, все мы пришли к вам с предупреждением, что вы совершаете величайшую ошибку. Страшную оплошность. Вы сами молоды и холосты. Тут может пострадать ваша репутация. Может, хоть это вас остановит, если справедливость сама по себе ничего для вас не значит.

Прежде чем я успел ответить, вмешался Эли со своим тяжеловесным красноречием, которое всегда было у него наготове, чтобы уговаривать и увещевать.