Цветущая, как роза

- Я нападаю на вас? Я прошу вас помочь мне войти в дом и дать мне прилечь, пока я не найду в себе силы снова встать.

- Здесь ничего вашего нет, - невпопад ответила она, не спускаясь с крыльца.

- Мне нужны только мои башмаки.

Скромность моей просьбы открыла всю глубину моего бедственного положения. Я был болен и грязен, мои деньги пропали вместе с надеждой, что я могу помочь Линде. Я даже не знаю, как долго я болел. Попросив башмаки, я уронил голову на руки, и, не смея поднять глаз, сказал:

- Какой сегодня день?

- Двенадцатое июля. Вы пролежали здесь две недели, а четыре дня тому назад вас унесли, - сказала она уже почти жалостливо.

- У меня так много дел, - произнес я в крайнем отчаянии. - Помогите мне войти в дом, вы же добрая душа, дайте мне бумагу и перо. И немного бренди с яйцом, - добавил я, подумав.

- Но я сказала им, что вы умерли, - и на этот раз голос женщины прозвучал действительно испуганно.

- Кому сказали?

- Людям, которые спрашивали вас. Я думала, что вы мертвы.

На четвереньках я вполз на крыльцо.

- Когда они приходили? Какие они?

- В тот самый день, когда вас увезли. Молодая женщина и мужчина. Очень хорошенькая, а у мужчины была огромная светлая борода. Она так плакала.

- Линда! - вскричал я. - Быстро, миссис Краске, найдите мою рубашку и мои башмаки, или я буду кричать на всю улицу, что меня обокрали, и даже ваша репутация не спасет вас от полиции. - Я прополз мимо нее и начал взбираться по лестнице в свою комнату.

- Принесите горячей воды и бритву! И НАЙДИТЕ МОИ БАШМАКИ!

В комнате, которая когда-то была моей, не осталось ничего из моих вещей, и по расстеленной постели и грязной воде в умывальнике я понял, что там уже жил кто-то другой. Но мне было все равно. Миссис Краске, которая наконец ожила, появилась на пороге с водой, бритвой и яйцом, и - слава Богу! - моими башмаками. Даже в том состоянии я не мог удержаться, чтобы не спросить ее, почему, распорядившись всеми моими вещами, она решила сохранить их.

- Думала, что, может, еще попадется джентльмен с короткой ногой, откровенно призналась она. - Никому больше они ведь не могут пригодиться.

Она попятилась было из комнаты, но я остановил ее.

- Минуточку, миссис Краске. Ничего с вами не случится, если вы увидите мужчину без рубашки. Расскажите, как я болел. Не помню, что произошло после того, как я спустился за водой той ночью.

- Ну, - начала она довольно неохотно, - вы не вышли на следующий день, и я решила подняться к вам. Вы лежали на кровати и называли меня тем именем, которое только что произнесли - Линда - вы просили меня не поддаваться никаким уговорам. Я приносила вам воду и молоко, иногда вы пили, иногда нет, затем настал день оплаты. Я порылась у вас в вещах и нашла деньги. Я бедная женщина, мистер Оленшоу, и я должна обеспечивать себя. Когда я взяла деньги, то подумала, что вы могли бы заплатить лекарю, и позвала тут одного. Он сказал, что у вас жар, взял горсть монет и потом передал лекарство, которое вы отказывались пить. Вы бредили ужасно. - Она поскребла голову, едва прикрытую редкими волосами. - Говорили что-то там нехорошее про вашего отца. Я, бывало, подходила к вам и говорила: "Успокойтесь, вы переполошили весь дом", а вы глядели мне в глаза и отвечали: "Так ты думал, что получишь ее, старый развратник? Погоди, немощная навозная куча еще покажет тебе". Под конец недели снова пришел лекарь и сказал, что это чума и что у вас бычье здоровье, если вы так долго протянули, но что вы все равно умрете ночью, поэтому вас надо отвезти в морг, иначе его арестуют за то, что он не сразу распознал болезнь. И мы послали за телегой. Эти мужики или сам доктор забрали все деньги, и когда опять подошло время платить, я продала ваши книги и вещи, чтобы заплатить самой себе. И вы не имеете права меня ни в чем обвинять. Родная мать не сделала бы для вас больше, чем я.

С некоторыми оговорками я принял ее версию.

- А теперь, идите, - сказал я. - Мне нужно помыться.

Она удалилась, и я медленно помылся и оделся. Вещи, которые принесла хозяйка, были не совсем чистыми, но по крайней мере, от них не несло моргом, и я был не в том положении, чтобы привередничать.

Цепляясь за черные от грязи перила, я спустился на первый этаж и попросил:

- Подайте мне носилки.

Усевшись, я приказал носильщикам доставить меня к дому сэра Джона Талбота и задернул занавески. Они несли меня довольно быстро - их презрение к Нью Кат исчезло, когда они услышали адрес, который я им дал, и вскоре мы были у дверей друга мистера Горе.

- Подождите, - приказал я. - Вы можете еще понадобиться.

Я застал сэра Джона в кабинете за бутылкой портвейна.

- О да, - сказал он, пытаясь разглядеть меня. - Вы навещали меня по поводу Сибрука. Я наводил о них справки на следующий же день после вашего визита и узнал, что они в надежных руках, а именно, у вашего отца. Почему вы не сказали мне об этом? А? Я ведь чуть было не написал своим друзьям в Букингемшир и чуть не начал строить разные планы. Вы говорили мне, что им очень нужно найти пристанище, а они все это время были в безопасности!