Цветущая пустыня (СИ)

========== 9. Прощание ==========

        Мари очень удивилась, откуда полицейским известно, где она и ее контактный номер? Если бы их известил адвокат, он бы первым позвонил! Эти размышления отвлекли ее от закономерного вопроса, а что, собственно, надо от нее полицейским.

— Да, это я, — подтвердила она. — Какое убийство? Элизабет, о Боже. Я немедленно приеду, уже завтра.

Ей еще что-то сказали, но Мари не слышала, Элизабет она знала так давно, что та стала частью ее жизнью и вот эта часть исчезла в никуда! Она была ее подругой, сколько себя помнила, и услышанное просто не укладывалось в голове. «Как такое могло случиться?» — думала Мари весь полет и с этой же мыслью садилась в такси к дому.

— Мадемуазель больше ничего не угрожает?

— А, что? — растеряно спросила Мари, но это оказался тот же таксист — свидетель ее фееричного приземления в маргаритки.

— Нет, наверное, — ответила она.

— Тогда счастливо оставаться, — таксист помог с чемоданами, и Мари вошла в свой дом, где ее уже ждала мадам Матильда.

— Какое горе! — запричитала она. А Мари наконец поняла, откуда полицейским стал известен ее телефон, и печально вздохнула:

— Да, бедняжка Элизабет.

— Похороны уже завтра, платье я приготовила, осталось подписать соболезнование семье, цветы я тоже заказала.

— Что бы я без вас делала, — Мари, как всегда, терялась под напором Матильды.

— Тут еще кое-что, — мадам замялась.

— Что еще? — испугалась Мари.

— Приходил тот молодой человек, который испортил мои маргаритки. Он так извинялся.

— Неужели? — иронично спросила Мари.

— За мои цветочки, — продолжила соседка, мечтательно улыбаясь. – Он, оказывается, так любит маргаритки!

Мари раздраженно фыркнула.

— Он спрашивал и о вас, — «утешила» ее добрая женщина

«О, конечно, после всех соболезнований цветочкам, сразу обо мне», — подумала девушка.

— Но вы не сказали, где я? — строго уточнила Мари.

— Я была нема как рыба, и ему, и тому молодому симпатичному полицейскому, я ничего не говорила! — ответила мадам Матильда и глаза ее сияли — столько событий в одночасье.

Звонок адвоката расставил все по местам. Нет, Мари не подозревают в убийстве Элизабет, застреленной у себя в доме неизвестным убийцей. При этом заявлении Мари села. Пока не подозревают, — она же могла и поручить это кому-либо. Мари встала. А завтра ее ждут в суде по обвинению в нарушении контракта с некоей фирмой.

— Это вообще ни в какие ворота не лезет, — завтра я должна быть на похоронах, а об этой фирме первый раз слышу! — возмущалась Мари. Внезапные подозрения заставили девушку нахмуриться.

— А тот молодой человек, любитель маргариток, не представился?

— А как же! Вот его визитная карточка. Как можно крутить роман, даже не зная имени? — пробурчала мадам Матильда.

Мари схватилась за нее, как утопающий за соломинку: «Анри…Издательство…»

— Нас никто как-то не удосужился другу представить. — заметила она. — А зря… — Она могла поклясться, что слышит это имя первый раз, а вот издательство было знакомым.

Сразу после окончания академии, Мари хотела найти себя, и с юношеской наглостью обратилась в самое успешное издательство в Париже, которому требовались художники. Она пришла в красивое здание и уже фантазировала, как будет в нем творить, общаться с интересными людьми, своими новыми коллегами. Но ей сообщили, — нужны художники, рисовать комиксы. Для нее это был удар. Она-то представляла совсем не это! В прах рассыпались мечты об иллюстрировании высокохудожественных произведений с пронзительными и замысловатыми названиями! Она с негодованием отвергла предложение и отправилась на вольные хлеба — то есть и дальше жить на родительские деньги. И теперь эта фирма обвиняет ее в невыполнении контракта! Мари попыталась вспомнить — не подписывала ли она, чего-нибудь не читая, по-обыкновению. «Анкета, была анкета!» Печально, но ни ее, ни Анри, ни каких-либо подробностей этой странной истории она не припомнила.

Адвокат заявил, что фирма предложила мировое соглашение: отработать неустойку и Мари с облегчением согласилась, в суд тогда можно не идти, и она сможет проводит Элизабет в последний путь

На церемонии прощания ее встретили шепотки и взгляды не совсем уместные по отношению к такому скорбному событию. Не то, чтобы она специально это заметила — за годы ее художественной карьеры такие вещи были обыденностью и не вызывали у нее особых эмоций. Но, когда Ричард отвернулся, стоило ей подойти к нему, она почувствовала чуть ли не физически осуждение — этот его жест был практически обвинением в убийстве. Это уже был перебор и все, оправившись от первого впечатления, также пришли к такому выводу, тем более, когда Мари о слезами обняла тетушка покойной — Элизабет, как и Мари, была круглой сиротой, — еще один момент, который в свое время их сблизил.

«Что же ты, Лизи!» — мысленно обратилась Мари к бывшей подруге. — «Ты же всегда играла по правилам, жила как все — за что же тебе это?»