Цветущий бизнес

— Ты серьезно думаешь, что я тебя отпущу? — крикнула я, толкая Иванову обратно в кресло. — Сама же утверждала, что справедливость не хрен собачий.

— Я говорила о правосудии.

— Тогда сиди и слушай и во всем положись на меня. Я — твое правосудие.

Глава 28

— Вот как это было. Ты пробила командировку в Ростов, не имея здесь других целей, кроме встречи с Владимиром. Однако я умудрилась встретиться с ним раньше тебя.

— Чушь! — воскликнула Иванова. — Не знаю никакого Владимира.

— Это брат Максима, мужа Власовой, — пояснила я. — Ты только что подписала у него кучу важных бумаг, что стало возможно лишь после смерти Верочки и Ефим Борисыча.

Должна сказать: многое мне было не ясно. Догадок было больше, чем оснований для них. В такой ситуации приходилось блефовать, но увидев, как побледнела Иванова, я поняла, что стою на верном пути.

— Не думаю, что Верочка и Ефим Борисыч погибли из-за меня, как Власова, тетя Мара и Павел, — вдохновенно продолжила я. — Им предстояло умереть в любом случае и в той последовательности, в которой это произошло. Если бы первым умер Ефим Борисыч, у тебя могли быть неприятности с Верочкой. Она не испытывала к тебе того доверия, которым проникся ее отец. Более того, она была с тобой не согласна.

Иванова изобразила недоумение.

— Что ты имеешь ввиду? Не согласна в чем?

— В том, что Ефим Борисычу нужна кафедра. Верочка сказала: “Зачем отдавать свои мозги в дешевую эксплуатацию, когда за них можно получать бешеные деньги.” Не знаю, что она считала бешеными деньгами, но получала от мужа Власовой немало, да я не о том. Ты убила ее первой. Моргун шел по счету вторым, но влезла я, и пришлось тебе вносить коррективы. Второй погибла тетя Мара.

Иванова вспыхнула, как ужаленная выскочила из кресла и заметалась по комнате.

— Нет, это черт знает что такое! — завопила она. — Что мелет эта кретинка?! Она и в самом деле верит в то, что мелет. Я убила Веру! Дочь моего Фимы. Даже если допустить, что я сошла с ума, как по-твоему я могла это сделать? Время остановки сердца установлено с предельной точностью. У меня это, как его… … Черт! С тобой заикой можно стать! У меня алиби!

— Правильно, алиби. Ты умная, и у тебя алиби. Иной и жену-то свою толком укокошить не может, чтобы и самому дальше с радостью жить и в ментовку не угодить, а ты ухлопала (шутка ли сказать!) пять человек за четыре дня, и вокруг одни лишь алиби.

— Я не ухлопала, — нервно возразила Иванова, не прекращая метаться по комнате. — Вскрытие показало…

Но у меня уже не было сил ее слушать. Я вошла в раж, во мне бухал молот войны.

— Где эти патологоанатомы? — завопила я, рискуя докричаться до них прямо из гостиницы. — Где они, эти трепанаторы черепов? Какая часть Ростова должна завернуться от остановки сердца, чтобы они обратили внимание на эту странную особенность? Нет, Иванова, алиби и вскрытия — не аргументы. Если у тебя хватило мозгов стать профессором, так неужели ты не догадалась бы позаботиться об алиби перед тем, как пойти на убийство? Ты не зря выучилась на профессора. Убить тоже можно по-разному. Ты убила профессионально, так что любое вскрытие покажет то, что тебе нужно. Я сразу поняла, что здесь замешан медик.

Иванова приостановила свой бег, глянула на меня исподлобья и рявкнула:

— Отвяжись, холера!

— А ты убей меня, — посоветовала я.

Иванова зло сплюнула, топнула ногой, воздела руки к потолку и закричала:

— Я ни о чем не догадалась, и не до чего не додумалась! Я опаздываю на поезд! Я не убийца! Я зарезала много народу, но исключительно из благих намерений! Я их лечила!

— Моргуна ты тоже лечила. Согласись, твоя позиция в борьбе с его пьянством была несколько странновата. Я бы выразила ее в лозунге: ударим по пьянству бутылкой. С одной стороны ты всей душой стремилась ему помочь, но не двигалась дальше слов, с другой стороны и сама была готова отправиться с ним в запой, лишь бы он не протрезвел, что было для тебя крайне опасно. Как ты переполошилась когда он вырвался от тебя и взял себя в руки.

Иванова тоже взяла себя в руки. Успокоилась, перестала метаться, вернулась в кресло и, закидывая ногу на ногу, с презрением бросила:

— Бред.

— Нет не бред. Ты убила Верочку.

— Когда Вера умерла, я была на даче. Катерина может подтвердить.

— Катерина слабая неразумная женщина. Споить ее еще легче, чем Моргуна, а ты не зря в тот день устроила попойку, не зря вы орали “надежда, мой компас земной, а бутылка награда за смелость”.

— Ясно, ты и в попойке видишь злой умысел. Люди не просто решили выпить, а из каких-то сложных соображений. Прекрасно, маразм крепчает. И что же, по-твоему, подвигло нас на пьянство?